Викторианские ценности
Лучшие из родителей
Залежи каменного угля, которые привлекли Джона Чепмена в Киветон Парк, находились на расстоянии 1200 футов от поверхности земли, и шахтеры неслись к месту работы на специальных кабинках лифта. Некоторым это очень нравилось, правда — далеко не всем. Впрочем, выбора у шахтеров не было – как в этом случае, так и во многих других вещах, связанных с техникой безопасности при работе в шахте. А статистика катастроф и несчастных случаев в угледобывающей промышленности того времени была просто ужасная: в Англии каждый год прямо на производстве погибало не менее 1,000 шахтеров. В Киветон Парке первый шахтер погиб в 1876 году, а Джон Чепмен и его первый сын, Том, которому исполнилось 15 лет (и это был уже третий год его работы на шахте), были свидетелями взрыва метана, который в 1880 году унес жизни четырех человек.
Что касается заработной платы – владельцы шахты всячески пытались сокращать выплаты рабочим, и в 1878 году в Киветоне происходит первая шахтерская забастовка. Мужчины и юноши, в общей сложности 300 протестующих, были членами Южно-Йоркширской и Северно-Дербиширской шахтерских ассоциаций. Профсоюзы в Англии еще не набрали силу – лишь в 1912 году состоялась общенациональная забастовка, в результате которой были приняты базовые принципы зарплатных выплат шахтерам. Кстати, следующая удачная забастовка профсоюзов – организатором которой стал профсоюз NUM (Национальный профсоюз горняков) – состоялась лишь в 1970-ых годах.
Со временем Шеффилд стал настоящим полем сражений. Следствием успехов местной сталелитейной промышленности стала резкая интенсификация рабочего дня. Поведение людей в сложившейся ситуации блестяще описал Чарльз Диккенс в романе «Тяжелые времена». Диккенс и раньше в своих журналистских статьях выступал от имени униженных и угнетенных в тот исторический момент, когда Британия на всех парах неслась к мировому индустриальному господству. В «Тяжелых временах» он постарался изменить бытующее мнение английского среднего класса о рабочих. Диккенс показал, что промышленные магнаты относятся к своим рабочим как к части своего оборудования – не более того. Что касается шеффилдских сталелитейщиков, то их заставляли работать на износ. Появились даже новые названия болезней – «астма рабочего точильно-шлифовального станка», кроме того, сплошь и рядом возникали травмы из-за отсутствия элементарной техники безопасности. Волнения в рабочей среде возрастали. С резкой критикой рабочего движения в то время выступал главный редактор газеты «Шеффилд Телеграф», Уильям Ленг, обвинявший «взбунтовавшуюся чернь» и их организации в насилии как над работодателями, так и над теми рабочими, которые не захотели вступать в эти организации. Сформированное новое правительство либералов во главе с Уильямом Эвартом Гладстоуном впервые проявило должное внимание и даже симпатию к рабочим организациям и ассоциациям, и в 1871 году — через год после того, как Чарльз Диккенс умер от паралича — был официально принят закон о профсоюзах, легализировавший работу шахтерских ассоциаций.
А в 1870 году был принят закон о начальном образовании – и это самым серьезным образом повлияло на жизнь Герберта Чепмена. Власти Киветона приняли на себя обязательство обеспечить школьным образованием всех детей в возрасте от пяти до двенадцати лет, а не только тех, кто ходил в церковные приходские школы (а они составляли подавляющее меньшинство). Гладстоун и его министры пытались удовлетворить самые разнообразные требования: потребность в более квалифицированной рабочей силе, соответствовавшей высокому темпу экономического прогресса, и в более образованном электорате среди мужчин, проживавших в городах, которым было предоставлено право голоса на выборах, начиная с 1867 года. Молодой Герберт и его братья с радостью согласились на обязательное начальное образование в школе.
Возрастающее число детей побудило угольную компанию в 1872 году обзавестись специальной школой. Она называлась «Британская школа». Система образования, которую использовали в этих школах, была разработана полвека назад Джозефом Ланкастером, квакером из восточного Лондона. Ланкастер предложил систему, доступную для всех, кроме уж самых бедных семей. При этом, правда, школа могла пригласить лишь двух-трех учителей. Тем не менее, было выработано следующее правило, позволяющее данной системе успешно функционировать: работа учителей дополнялась постоянным мониторингом: как только более старшие и более способные ученики усваивали урок, они должны были за определенное поощрение объяснить этот материал тем, кто помладше. Ланкастер привез свою идею в Соединенные Штаты, но там репутация его системы в значительной мере пострадала из-за постоянного потока жалоб на низкие стандарты и периодические унизительные дисциплинарные методы. В конце концов Ланкастера вывели из состава его собственного фонда, который был переименован в «Британское и Зарубежное Школьное Общество». В дальнейшем он продолжал оказывать благотворительную помощь различным образовательным проектам в Великобритании и за ее пределами.
Когда Герберт в возрасте пяти лет впервые пришел в «Британскую Школу» в Киветон Парке, ею руководили Джеймс Роудс и его жена Мэри. Братья Герберта — Том и Джон — ушли из школы и работали на каменноугольном руднике, тогда как Матт, который был на два года его старше, еще учился в ней. Все, что было у Герберта – грифельная доска, мел и несколько страниц учебного материала, которые ежедневно подготавливали и вывешивали на стену мистер и миссис Ройдс. Старшие ученики – «старосты» — снимали со стены листы с материалом, который необходимо было пройти в этот день, и собирали для занятий группу в 10 учеников младшего возраста.
Герберт ушел из школы в 13 лет, чтобы стать учеником мастера на каменноугольном руднике, где в его обязанности входила канцелярская работа – например, проверочное взвешивание погруженного угля. Он работал наверху, рядом со своим братом Джоном, и никогда не спускался в забой. Несмотря на то, что отец Герберта был необразованным и неграмотным шахтером, сам Герберт всегда был настроен продолжать и углублять свое образование. И этот импульс, эта предрасположенность к образованию всегда чувствовалась в нем. Он поступил на курсы и посещал занятия в только что построенном шеффилдском технологическом колледже – это было большое, разукрашенное лепниной здание – Герберт хотел идти в ногу со временем в техническом и технологическом плане и подготовиться к защите дипломной работы по горнодобывающей инженерии. В то время трамваи еще управлялись лошадьми – электрические трамваи вытеснили лошадей только к самому концу девятнадцатого века. Улицы освещались газом, а самой важной вехой технического прогресса было сооружение подземных водопроводных и канализационных коммуникаций – таким образом, сточные воды и нечистоты уже не сливались напрямую в реки, протекающие через Шеффилд. В городе работала публичная библиотека, где Герберт мог воспользоваться дополнительными материалами для своих занятий.
Герберт уверенно шел к успеху. Его старший брат, Том, уже оказался в Гримсби, где, сумев отказаться от шахтерской карьеры, стал работать на железной дороге (кроме того, он играл на любительском уровне за «Гримсби Таун»). Джон станет известным деятелем лейбористской партии – в какой-то степени ее опорой, председателем первичной ячейки, членом комитета районной, и краевой организации, лидером шахтерского профсоюза Киветон Парка, членом огромного числа других всевозможных советов и комитетов, преданным футболистом-любителем и игроком в крикет, а также пионером в продвижении других видов спорта и отдыха – таких, как теннис и боулинг. Кроме того, он был попечителем одной из школ, организатором местного военного мемориала и, между прочим, отцом шестерых детей. Мэтт последовал за Томом в Гримсби, где в итоге стал главным санитарным инспектором города. Гарри (при крещении – Генри) стал выдающимся футболистом, выступавшим за «Шеффилд Уэнсдей». Эрнест – отец Кена Чепмена – некоторое непродолжительное время занимался торговлей, а затем вернулся в шахту, где стал инженером по технике безопасности. Но не будем забывать о Герберте, у него, тем временем, также всё складывалось весьма удачно.
К сожалению, родители увидели только начало успешной карьеры своих детей. Эмма Чепмен умерла в 1908 году – через год после того, как Гарри блестяще сыграл в финале кубка Футбольной Ассоциации, — а ее муж Джон покинул этот мир через год вслед за ней, когда Герберт, работая главным тренером «Нортхэмптон Тауна», уже давал понять, что скоро он выиграет с этим клубом Южную Лигу. Родители перед смертью смогли еще раз убедиться в том, что их дети – сыновья и дочь — твердо стоят на христианском пути и смогут реализовать себя. Марта вышла замуж за Уильяма Роджерса, работавшего в отделе контроля и надзора на шахте. К сожалению, пять из шести их детей умерли, не дожив до года. Единственным исключением стала Эмма Хейнс Роджерс (названная в честь своей бабушки). Эмма-внучка стала певицей и музыкальным педагогом, талант ее вышел за рамки Оперного Общества Киветон Парка – она выступала на концертных площадках Шеффилда и Манчестера.
Любовь и уважение детей к своим родителям – Джону и Эмме Чепмен – ясно выражены на надгробном памятнике, поставленном совместными усилиями во дворе церкви Святого Иоанна в деревушке Уэльс. Краткая надпись гласит: «Лучшие из родителей». Жизнь их была отнюдь не легкой и безмятежной, судьба преследовала их точно так же, как и другие семьи: им пришлось пережить не только зловещую смерть двух своих младенцев в течение первых нескольких лет в Киветон Парке. Тогда же внезапно умерла еще одна их дочь, которая в то время была уже подростком. И тем не менее, Джон и Эмма воспряли духом и сумели наладить достойную и достаточно благополучную семейную жизнь – о которой они, наверное, даже и не мечтали в день своей помолвки в Дербишире.
