Рубрику ведет Milton

 Один

Решение

Продолжение. Начало здесь

До сих пор мне не доводилось много думать о том, что я хотел от жизни. Я просто рассчитывал на то, что всё шло своим чередом.

В детстве мы играли в футбол на покатых лугах Бюрбаха. Левому защитнику и вингеру всё время приходилось бежать в гору к воротам, ровного места просто не существовало. В спортивном магазинчике у господина Шульце мы могли выбирать между тремя моделями бутс. Мне нравился момент, когда открывая тяжёлую входную дверь, я вдыхал запахи новой обуви из кожи и одежды из полиэстера.

Дома отец рассказывал нам захватывающие истории под девизом: главное не содержание, а форма. Всё дело в «изюминке». (Разочаруется он, что я в этой книге не следую его рецепту, а строго придерживаюсь правды?)  На его лад мы узнали, что в школе он всегда легко учился на отлично, а в футболе слыл Молнией южного Херне. Нас детей это впечатляло. Мы тоже хотели хорошо учиться; впрочем, тут меня спасло дарование, одновременно болтать и при этом понимать, что говорит учитель.

Футбольное поле деревни, где Молния южного Херне играл за «Старых Господ», стало нашей естественной второй родиной; в какой-то момент даже для моих сестёр, впрочем, если я всё правильно помню, их интересовали игроки, а не сама игра. К спортплощадке нужно было тоже топать наверх. Там не было раздевалок. И если лил дождь, то грязь с поля по улице стекала в деревню. Я забил мой первый гол, когда мяч случайно задел меня и от живота отскочил в ворота.

В двенадцать лет меня призвали в сборную Вестфалии (восточная часть земли Северный Рейн-Вестфалия) и я не понимал, почему: все другие призванные казались мне умелее, сильнее и были оснащены более стильной тренировочной одеждой. Они играли за такие команды как  дортмундская «Боруссия» или «Шальке» и имели клички, такие как Спаржа. Моя команда называлась Bürbacher Spielvereinigung. («Спортивное общество Бюрбаха») Мне ещё никогда не доводилось бывать на стадионе клуба из Бундеслиги. Когда меня назначили капитаном сборной Вестфалии, Спаржа сказал мне: «Я знаю, почему ты стал капитаном, хотя я намного лучше тебя. Потому что ты всегда такой послушный».

Мне кажется, он был прав.

Я всегда думал, что другие как-то превосходят меня. Да и сейчас тоже. У других я вижу их мастерство. У себя —  свои ошибки.

Когда в 14 лет меня пригласили в «Кёльн» на пробную тренировку, мне сразу захотелось уйти. Я сразу ощутил, что здесь никто не прочувствует запах деревенского спортивного магазинчика. В обществе городских ребят я чувствовал себя не в своей тарелке. Они рассказывали о вечеринках, в то время, как я всё ещё приглашал друзей на свои дни рождения. После них мы ходили в ночные походы по покрытым снегом полям и смеялись, если кто-то спотыкался в темноте и падал вниз головой в сугробы. Однажды я хотел сходить куда-нибудь со своими друзьями в Зигене. Мы шатались по главной улице и не знали, что делать. В итоге пошли в Макдональдс.

Я слушал, как другие рассказывали в школе о своих экспериментах с алкоголем, сигаретами и девочками. Но у меня не было особого желания участвовать во всём этом. Подсознательно мне хотелось быть таким, каким меня охотно представляли себе родители; к тому же я заметил, что прилежание и вежливость были по душе блондинке из соседней деревни.

Её звали Аннеке.

Мне казалось, что она другая. Более зрелая, интеллигентная.

По утрам её автобус из Альхена приезжал обычно немного раньше моего. От автобусной стоянки дорога поднималась к школе. Её оранжевая куртка выделялась из толпы. Я изо всех сил бежал за ней, притормаживая лишь в нескольких метрах от неё и будто бы неспешно спокойно подходил к ней.

«Привет, Мориц, ты уже здесь? Я не видела вашего автобуса снизу на стоянке».

«Он приехал случайно как раз за твоим».

«Ага».

«Ну, может быть, ещё увидимся на перемене».

«Да, может быть».

Случайным образом мы всегда виделись на перемене.

Когда в 15 лет меня призвали в юношескую сборную Германии и там снова назначили капитаном, мне уже самому начало казаться, что я на самом деле хороший футболист. Мы играли против сборных Франции, Дании, Швеции. В игре Франции против Германии скаут английского чемпиона и обладателя кубка, лондонского «Арсенала», следил за некоторыми французскими игроками, как я узнал позднее. О том, что после этой игры он решил просмотреть и игры немецкой сборной в Дании и Швеции, мне никто ничего не сказал.  

Тогда я думал, что самое трудное решение я уже принял. Непосредственно перед той первой игрой сборной против Франции, летом 1998, я перешёл в «Шальке». Больше нельзя тянуть, тебе пора перейти и тренироваться в юношеской команде клуба из Бундеслиги, порекомендовал мне тренер сборной, иначе моё развитие может затянуться. Выбор стоял между дортмундской «Боруссией» и «Шальке». Дортмундцы пригласили меня посмотреть игру их взрослой команды в Лиге Чемпионов против «Галатасарая» из Стамбула. Они провели меня по юношескому интернату, где детям даже убирали их комнаты. На «Шальке» меня позвали в кабак поужинать шницелем, и тренер Манни Дубски (Manni Dubski) произнёс: «Что важно, так это здесь», и постучал по своему сердцу. Кроме того, на «Шальке» играл мой друг из юношеской сборной Бенни Вингертер, который мог спать в одном помещении только с тремя людьми: своей подругой, мамой и мной. Мы ему нужны были не для убаюкивания, а для того, чтобы выключить телевизор, без которого он не мог  заснуть. В то время как в Дортмунде мне предложили сразу переехать в интернат, в «Шальке» был вариант, что я ещё год проживу в Бюрбахе, окончу там школу, а мой отец в это время дважды в неделю будет возить меня 130 километров на тренировки. Год спустя их интернат был бы построен и я мог бы первым вселиться в него.

«Шальке» или «Боруссия», уже это решение далось мне нелегко. Едва я его, наконец, принял, в темноте ноябрьского вечера на автобане между Гельзенкирхеном и Зигеном мой отец поведал мне, что позвонил какой-то мужик из Англии.

Первое, что я понял в Лондоне, было, что англичане любят цвета. Номер в гостинице Sopwell House, который «Арсенал» предоставил на несколько дней мне и моим родителям, комбинировал всю цветовую палитру, а также узорные ковры со шторами в цветочек  и обрамлёнными рюшами полосатыми подушками. Аромат в гостиничном ресторане тоже был новым. Пахло едой, сдобренной хлоркой и сырым ковровым покрытием.

В остальном я мало что понимал.

Я полагал, что знаю английский.  Теперь я убедился в обратном. То, чем я сносно владел, был язык по имени школьный английский, не имеющий почти ничего общего с тем, на чём говорили люди в Великобритании. Я быстро приспособился отвечать коротким „Yes, yes“ на всё, что мне говорили англичане, а я не мог понять. Только иногда я варьировал мой ответ возгласом „Oh yeah“. Вероятно, что я отвечал своим „Yes, yes“ даже на такие вопросы, как «Какой номер у тебя в «Шальке?»

«Арсенал» пригласил нас на несколько дней в Лондон, чтобы я мог получить представление о возможной дальнейшей жизни в этом городе. Мой маленький брат и здесь составил нам компанию. В первую очередь мы рассматривали это приглашение как возможность съездить в отпуск в большой город с целью покупки рождественских подарков, — такой нереальной казалась нам вся эта ситуация.

Мысль, что я на самом деле могу остаться здесь, впервые посетила меня, когда я увидел игру. Молодёжка «Арсенала» мерилась силами с «Чарльтон Атлетик». Даже влажный воздух и моросящий дождь произвели на меня впечатление. Они так хорошо сочетались с этим футбольным матчем на тренировочном комплексе «Чарльтона» на юго-востоке Лондона. Газон был шикарен с густым травяным покрытием, а игроки решительно вели силовую борьбу. Их мокрые волосы усиливали ощущение большой битвы. Парни подкатывались под тяжёлые мячи Mitre, а зрители болели с не меньшей страстью. Руководитель юношеской академии «Арсенала» Лиам Брейди стоял в зелёных резиновых сапогах на кромке поля. Трос был натянут по периметру поля и служил ограждением для зрителей. Я не мог полностью передать это словами, я только чувствовал: в этой игре чудесным образом искрилась жизнь; даже в этом банальном тросике воплощалась традиция.

На «Шальке» мы тренировались на поле с грунтовым покрытием далеко от профессионалов и носили собственную тренировочную одежду. Я предпочитал футболку ирландской сборной с именем Энди Таунсенда на спине. В Лондоне меня и моих родителей принял известный тренер первой команды Арсен Венгер, и рассказал нам, как могла выглядеть моя повседневная жизнь в «Арсенале». Жил бы я в гостевой семье, ежедневно посещая тренировки и между делом занимаясь с частными преподавателями, чтобы получить английский аттестат зрелости. Ах, привёз ли я с собой бутсы? Нет? Они дали мне обувь игрока сборной Швеции Фредди Юнгберга. Затем я потренировался с профессионалами.

У меня было ещё одно дело перед возвращением в Германию. Я взял с собой свои домашние задания по английскому, со смутной надеждой, что здесь, в Англии, я мог бы их легче осилить. В десятом классе мы как раз проходили отрывок из My Fair Lady и мне были непонятны некоторые слова. У меня есть ещё один вопрос, сказал я скауту «Арсенала», который намеревался показать мне стадион: «Что означает both?»

Шеф-скаут ответил мне на этот вопрос, не моргнув бровью. Тогда я ещё не знал, что англичане не подают вида, когда сталкиваются со странностями своего собеседника.

Мне потребовались четыре месяца и разбитая лампочка для того, чтобы решиться. Стив Роули, главный скаут «Арсенала» и самый важный коллега Арсена Венгера, приехал в Бюрбах, чтобы я подписал контракт. Я не был счастлив. Мне стало лишь легче от того, что вопрос «Что ты сделаешь?» наконец исчерпал себя. Мой отец приготовил Стиву стейк с соусом из зелёного перца и картошкой, моя бабушка Герда схватила его за руку, поводила указательным пальцем перед его носом и дала ему нагоняй на немецком: пусть только попробует не заботиться о ребёнке! Не понимая ни единого слова, Стив, кажется, точно усвоил пожелание бабушки. Его дыхание вдруг стало таким прерывистым. Я занервничал. Я подумал: а что, если ребята в «Арсенале» все намного лучше, чем ты?       

Продолжение следует…