Нортгемптон: от игрока к тренеру
Уайт Харт Лэйн
В «Тоттенхэме» были отличные игроки – не только Джон Кэмерон, организатор Кубкового триумфа 1901 года, но и замечательный Вивиан Вудворд, своего рода старомодный джентльмен в футболе и архитектор, пошедший по стопам своего отца, Джона Вудворда, почетного гражданина Лондона. Вивиан Вудворд был любителем, причем строго придерживался непрофессионализма в футболе, кроме того – он никогда не требовал командировочных или других компенсаций и соглашался взять деньги только под давлением представителей Футбольной Ассоциации после европейских туров. Он был капитаном сборной Англии, приведя команду к золотым медалям на Олимпиадах 1908 и 1912 годов, после чего занялся проектированием главной трибуны олимпийского стадиона Антверпена к Играм 1920 года. Как бомбардир, он был особенно плодовит, играя за сборную Англии: 29 мячей в 23 официальных международных и 44 гола в 30 любительских товарищеских матчах. И хотя эти впечатляющие результаты были достигнуты в матчах с более слабыми европейскими командами, стоящими ниже по рангу и классу, Вудворда ни в коем случае нельзя недооценивать. В «Шпорах» он забивал через матч, много забивал и в «Челси», и всегда старался играть на команду, снабжая других форвардом точными остроумными передачами.
Вудворд был и популярным героям для широких масс, и для знатоков футбола. Джеймс Кэттон описывал его игру как «сплошное искусство без малейшей грубости», опасаясь за его безопасность в игре с жесткими отчаянными парнями, стоящими явно ниже его по уровню мастерства. Другой обозреватель назвал его «футболистом в волшебных бутсах», а что касается его мозгов, то многие сходились на том, что это был самый эффективный ум на футбольных полях Англии, и его весьма умеренный рост нисколько не мешал ему быть королем в игре. Он прыгал как газель, взмывая над головами беспомощных защитников – есть фотографии, подтверждающие это. Он действительно был выдающимся футбольным исполнителем, генератором традиций «Тоттенхэма», которые достигли апофеоза через несколько десятилетий в команде Билла Николсона, сделавшей золотой дубль в 1960-61 годах. Но когда Чепмен приехал в «Тоттенхэм», там хоть и играл Вудворд, но до апофеоза было еще слишком далеко: под привлекательным амбициозным фасадом скрывалась неостановимая тенденция к стагнации и к упадку.
В клубе были наполеоновские планы по дизайну стадиона, и это сыграло недобрую службу качеству комплектования состава. Игроки, завоевавшие Кубок, постепенно разошлись по другим клубам или, в случае Кэмерона, сконцентрировались на тренерской деятельности, которая оказалась, в частности – у него, гораздо менее успешной. Впрочем, приобретение Чепмена казалось весьма перспективным – по крайней мере, в первой половине сезона 1905-06, он достаточно плодотворно играл, забив в первом матче с «Брайтоном» и далее с «Хоув Альбионом». К середине зимы число забитых им мячей уже перевалило за десяток. Но титул, похоже, был предназначен в том сезоне «Фулхэму», и болельщикам «Тоттенхэма» нужен был козел отпущения, нужен был игрок, на которого можно было бы спустить всех собак во второй половине сезона. Им почему-то оказался Чепмен. Чепмен не любил, когда зрители начинали освистывать того или иного игрока, естественно – ему не нравилось, когда освистывают и его. Наверное, во время таких матчей он желал вновь оказаться в уютном «Нортгемптоне». Единственным утешением было то, что теперь каждый вечер его дома ждала Энни.
В сентябре они поженились в ее родной деревушке Эннерслей. Они арендовали себе дом в Эдмонтоне – любимом пригороде тех, кто работал в «Тоттенхэме», и Энни нашла там временную работу – она стала работать учителем в местной школе (школа «Силвер Стрит»), заменяя заболевших или уходящих в отпуск педагогов. Впрочем, даже эта безобидная, казалось бы, ситуация вызвала бурную полемику в деревне: образовательный комитет Эдмонтона, проведя в ноябре свое собрание, предложил вначале рассмотреть другую кандидатуру на занимаемую Энни должность, потому что Герберт Чепмен, получая зарплату профессионального футболиста, «и так должен быть в состоянии содержать свою жену».
Этот аргумент сегодня кажется нелепым и женоненавистническим, тем не менее – тогда он многие виделся разумным и основательным: замужняя женщина должна заниматься домашним хозяйством (как это и делала собственная мать Чепмена), если семья может себе это позволить, а не идти преподавать в школу. Впрочем, комитет принял затем во внимание то, что 4 фунта в неделю – это конечно хорошая зарплата, но при этом Чепмену было уже 27 лет, а это означало, что через несколько лет ему придется повесить бутсы на полку, завершив свою игровую карьеру. Результат голосования по «делу Энни Чепмен» был таков: с перевесом в один голос комитет разрешил Энни остаться в школе. Директор школы давала официальные разъяснения и характеристику Энни, назвав ее «эффективным, современным и дисциплинированным педагогом», которая всегда умудрялась за какую-нибудь пару месяцев в значительной степени повысить уровень образования учеников. Но это вряд ли что-либо значило для окружающих, права женщин были тогда на чрезвычайно низком уровне. Впрочем, Эммелин Панкхёрст уже сформировала женский социально-политический союз, термин «суфражистка» скоро войдет в обиход, а общество будет взбудоражено яростной полемикой по этому вопросу. Показателем глубины проблемы, всё еще остающегося патриархального подхода к правам женщин было то, что впервые женщин допустили на избирательные участки в 1918 году, но – заметьте! – допустили не всех, а лишь тех, кто был старше 30 лет. Понадобилось еще 10 лет, чтобы в этом отношении женщины сравнялись с мужчинами, которые давно уже могли голосовать с 21 года.
В 1906 году аудитория «Уайт Харт Лэйн» всё еще была настроена враждебно по отношению к Чепмену. Болельщики естественно хотели трофеев и искали того, кто стоит на пути прогресса. Но энтузиазм и смелость Чепмена (например, в матче с «Плимутом» после того, как ему разбили губу, он играл с марлевым тампоном, который останавливал идущую из раны кровь) произвели должное впечатление на зрителей, а его голы заставили предположить, что возможно у несчастного Джека Джонса, великолепного инсайда с восхитительным голевым чутьем, который, подхватив брюшной тиф перед началом предыдущего сезона, умер в течение пары недель, — нашелся наконец преемник. Джонс забивал больше Вудворда, который еще и временами пропускал матчи из-за своей профессиональной деятельности или других спортивных привязанностей – таких, как теннис и крикет (соревнования по эти видам спорта проходили в конце лета). Чепмен вел себя аналогично, пока его игровая футбольная форма не стала постепенно ухудшаться, что не осталось без внимания. Пресса и болельщики заметили это. С трибун (а ожидания и требования местных болельщиков были гораздо серьезнее, по сравнению с Нортгемптоном) полетели оскорбления и насмешки, — впрочем, всё это лишь заставляло Чепмена принять очередной вызов и бороться на поле – именно таким был его характер. Другое дело игровое мастерство – оно, похоже, подошло к максимуму реализации.
В «Тоттенхэме» он отработал два года (по стандартам Чепмена это было практически идеальное, золотое место), но весной 1907 года покинул клуб — примерно в это же время с тренерского поста неожиданно подал в отставку Кэмерон, объясняя это (неизменно кратко) «расхождением взглядов с директоратом», намекая тем самым на решение Совета директоров не просто пригласить в свой состав Вудворда, но и сделать его ответственным за селекцию команды. Сегодня это был бы обычный случай, своего рода, «конструктивной отставки» (вынужденное увольнение «по собственному желанию» под давлением работодателя). Кэмерон отправился тренировать в Германию, и хотя «Шпоры» пригласили на тренерский пост предлагаемого преемника, Фреда Киркхэма – ланкаширского арбитра, который, как считалось, был связан с Футбольной Лигой, куда «Тоттенхэм» страстно желал попасть,- никто всерьез его в роли тренера-наставника не воспринимал, и вскоре директоры сами стали подбирать и комплектовать состав с помощью Вудворда или даже без оной.
Жалел ли Чепмен о своем не самом удачном футбольном опыте в северном Лондоне? Возможно, именно в игровом отношении — это так, по крайней мере — частично. Ведь он всегда, в любой период своей жизни, стремился доставлять болельщикам радость. Но он сделал на поле всё, от него зависящее – обвинять себя ему было не в чем. Что же касается жизни вне футбольного поля, Герберт был более чем счастлив. Кроме небольшой поездки в родной Киветон летом 1906 года, они с Энни постоянно жили в своем новом доме, Чепмен играл в крикет за команду «Шпор» — практически как ранее он играл вместе с Гарри в районной лиге Бассетло. Итак, вряд ли он жалел об этих годах с грустью и печалью. И уж точно он стал мудрее: он многое понял, многое для себя уяснил – например, как именно нужно лучше всего руководить командой. Ведь он стал живым свидетелем того, как этого не следует делать – тут ему «помог» Совет директоров «Шпор», который сначала испортил отношения, а затем и просто-таки выжал Кэмерона с «Уайт Харт Лэйн». Для Чепмена, который был в двух шагах от начала собственной тренерской карьеры, это было своевременным напоминанием о том, что может поджидать тренера на резких поворотах судьбы.
Да и его игровую практику в «Тоттенхэме» нельзя назвать плохой или бесполезной, поскольку Чепмен увидел в непривычно большом для себя объеме матчи на Кубок Футбольной Ассоциации. Тем более, что это давало возможность игрокам совершать раз в год зимние поездки на побережье Эссекса, где в недавно открытом парке развлечений «Курсаал» в Саутенде можно было посетить горячие соляные бани, — так или иначе, команда дважды выходила в одну восьмую Кубка. А вот титул чемпионов Южной Лиги ускользнул от них, впрочем – главная задача «Шпор» была все-таки выйти на общенациональный уровень, то есть — последовав за «Вулвич Арсеналом» и прочими, войти в самую престижную на тот момент (и престиж ее нарастал с каждым годом) Футбольную Лигу. «Шпоры» достигли своей цели в 1908 году (в результате голосования с перевесом в один только голос), несмотря на скромное седьмое место в итоговой таблице чемпионата Южной Лиги. Первый гол во Втором дивизионе Футбольной Лиге забил за «Шпор» Вудворд – тогда со счетом 3 -0 в присутствии 20,000 зрителей были повержены «Волки». Курс был взят правильный, и «Тоттенхэму» удалось выйти в Первый дивизион с первой попытки. В оставшиеся годы до начала первой мировой войны «Шпоры» занимали места в нижней части таблицы английской футбольной элиты.
Но именно в Южную Лигу лежал путь – судьбоносный путь Герберта Чепмена. Именно там он работал, меняя «лошадей» на переправе. И это, третье появление в «Нортгемптоне» стало для него одним из самых успешных в его карьере – это был первый шаг к его великому тренерскому успеху. Как писал Шекспир, некоторые уже появляются на свет великими, другие борются и достигают величия, а третьим величие падает как снег на голову. По крайней мере, первый шаг к грандиозному успеху Чепмен получил в подарок – «как снег на голову».
Это произошло в конце сезона 1906-7 годов. Как вспоминает он сам – данная идея пришла к нему в голову неожиданно, когда он мылся в душе. Дело тут не в том, что он совершил какое-то великое открытие и с криком «Эврика!» выскочил из душа на улицу. Нет, — всё, что подумал Чепмен было: «у меня ведь сейчас самый активный период жизни». Чепмену было около 30 лет – время, когда можно делать кардинальные изменения в судьбе. Бросать футбол, начинать успешную карьеру инженера. Так он стоял в душе, отмываясь от грязи и пота, думая, что это было его последнее появление на футбольном поле. «Я не сожалел, что это действительно могло быть финальным футбольным аккордом», — писал он позже, — «Это было прощание с футболом и началом новой жизни. Но ведь насколько судьба курьезна и иронична! Еще до того, как я покинул помещение раздевалки «Тоттенхэма», я уже был настроен на новый план своих действий…»
Дело в том, что рядом был еще один человек, который собирался покинуть «Шпоры» в конце данного сезона. Это был Уолтер Балл. Центральный полузащитник «Тоттенхэма» получил официальное приглашение от «Нортгемптона» работать там как в качестве игрока, так и тренера с условием – поднять команду со дна Южной Лиги. Пока Чепмен одевался (выйдя из душевой), Балл признался, что он передумал переходить в «Нортгемптон» и предпочел остаться еще на один сезон на «Уайт Харт Лэйн». И потом он вдруг сказал Чепмену: «Ты должен вместо меня поехать в Нортгемптон.»
Старался ли Балл облегчить свою совесть – когда так убедительно говорил о том, что Чепмен гораздо больше подходит на эту роль – неизвестно. Скорее всего, эта идея уже приходила, пускай мимолетно, в голову Герберту. Он уже помогал своему бывшему боссу – председателю Совета директоров Пэту Дарнеллу – беседуя (по заданию босса) с Баллом, проверяя — заинтересован ли он в тренерской работе, другими словами — зондируя почву, как только положение Артура Джонса пошатнулось. Чепмен вышел из клубной раздевалки в тот субботний вечер и направился домой к Энни, чтобы обсудить неожиданное предложение. В понедельник его бланк заявки на получение должностного контракта в адрес Совета директоров «Нортгемптона» был отравлен по почте.
Его доводы были просты: инженерная работа в горнодобывающей отрасли может и подождать один год, за который он попробует себя в роли футбольного тренера. Дарнелл согласился с выдвинутыми условиями и не стал спорить с финансовыми требованиями Чепмена, которые звучали так: Совет директоров должен платить ему столько, во сколько он его оценивает. Чепмен доверил Дарнеллу проследить, произойдет ли увеличение сборов в первом матче с его тренерским участием, а о Чепмене в Нортгемптоне помнили и относились к нему весьма позитивно, впрочем – кассовые сборы повысились не так уж сильно и составили 67 фунтов при посещаемости в 2,000 человек. Во время последних двух сезонов – когда Чепмена не было в клубе – «Нортгемптон» финишировал сначала восемнадцатым из восемнадцати, а затем – когда Первый дивизион Южной Лиги расширился за счет присоединившихся клубов «Лейтона» и «Кристал Пэласа», — двадцатым из двадцати. За весь последний сезон «Нортгемптон» победил всего лишь пять раз. Ничего удивительного, что посещаемость домашнего стадиона резко сократилась.
