Сергей Сурин

1933 год. Май. Рим. До войны шесть с лишним лет. Англия перед  50,000 зрителями главного столичного стадиона  играет с Италией.  В качестве тренера английская Футбольная Ассоциация выбрала знаменитого наставника лондонского «Арсенала» Герберта Чепмена, с которым  сборная Англии успеет сыграть только два раза:  в январе 1934 года великий футбольный новатор 20-ых и 30-ых годов скоропостижно уйдет из жизни. У англичан  в Риме была обширная культурная программа, в которую входили две встречи — с папой римским Пием XI и с вождем итальянской нации Бенито Муссолини.  Муссолини футбол не любил. Дуче нравилось всё, что связано с древним имперским  Римом, а там людям было не до футбола. Но Муссолини вовремя понял, что структура зрелищ за 20 веков  поменялась, и теперь именно футбол стал магнитом, притягивающим широкие массы, на которые вождю следует опираться.  План светлого будущего прост:  тотальная тирания и футболизация всей стран. И лидер нации и фашистской партии Италии стал строить стадионы и тренировочные базы. И правильно сделал: именно на футбольных полях Муссолини завладеет миром и безоговорочно опередит Гитлера.  Муссолини старался – с чисто древнеримским размахом. И с каждым новым стадионом становился ближе к народу. Если сегодня в названии некоторых стадионов прописывается имя спонсора, то в Италии 1930-ых годов название стадиона обогащалось именем главной партии страны:  «Stadio Nazionale del Partio Nazionale Fascista».  Звучало конечно же гораздо ярче, чем «Колизей» — тоже, кстати, 50-тысячный. Но мало построить стадионы, надо еще найти выдающегося тренера – и в этом Муссолини откровенно везет: именно  к тому времени созрел тренерский талант Витторио Поццо, подсмотревшего за время стажировки в Лондоне и Манчестере – как надо играть в футбол.  Кроме того, параллельно с политическим восхождением Муссолини, на футбольный итальянский Олимп всходит талантливый английский тренер  Уильям Гарбатт,  два года подряд выигрывавший титул чемпиона Италии с командой «Дженоа» и помогавший Витторио Поццо готовить итальянскую сборную для Олимпиады 1924 года.

Итак, Поццо против Чепмена, Италия против Англии.  На матч конечно же пришел Муссолини. Дуче сидел на центральной трибуне в профиль к народу с высоко поднятым подбородком – именно так он становился похожим  на Нерона. Во-первых, потому что в профиль все мы немножко похожи на Нерона, а во-вторых – потому, что именно профиль римских императоров печатался на монетах, сохранившихся до дня образования национальной фашистской партии.  Держать голову с высоко поднятым подбородком нелегко, а тут еще в середине первого тайма защитник англичан Эдди Хэпгуд,  прерывая опасный прострел, выбил мяч, который взметнулся к центральной трибуне и угодил  прямиком в вождя нации. Вторая мировая война могла начаться сразу же после этого, но Муссолини не хотел большой войны. Он знал, что у любого политического лидера всегда есть другой, резервный профиль.  Дали в один профиль – подставь народу другой, что Дуче и сделал. В данном положении головы был только один недостаток: не видно футбольного поля. Но для политика это далеко не самое главное. Гораздо важнее смотреть по сторонам – не готовится ли очередной заговор. Ведь если для Нерона подавление восстаний было делом техники, то Муссолини сильно нервничал по этому поводу. Его действительно постоянно хотели убить, и всё время неудачно – уровень исполнителей был крайне низким. А вот на поле в тот день были, напротив – мастера высочайшего уровня, игравшие на безумных скоростях на фоне ослепительного солнца. На гол Феррари англичане ответили результативным выпадом Бастина (из «Арсенала»), и команды разошлись миром – до войны было еще шесть с лишним лет.

1934 год. Июнь. Рим. До войны пять лет и три месяца. Муссолини проводит чемпионат мира 1934 года у себя в Италии. Мир должен был увидеть – как хорошо в стране итальянской жить и понять, что итальянское – значит самое лучшее, в том числе и на футбольном поле. Энергия вождя была неистовая, а его харизма поглотила даже арбитров. Непонятно, говорили приехавшие репортеры  – кто организовывал турнир, ФИФА или Дуче. Муссолини потребовал назначить на полуфинальный матч Италия – Австрия шведского судью Ивана Эклинда.  Кому-то не нравится? Резких возражений не было. Дуче приглашает Эклинда на товарищеский ужин. При свечах.  После чего Италия выигрывает у австрийцев и выходит в финал.  Молодой шведский арбитр просто-таки запал в душу вождю – как Петруха Верещагину. Эй, Сухов, Петруха с тобой? – с тревогой в голосе спрашивал Верещагин. Вот и Муссолини узнавал у футбольных чиновников – а нельзя ли снова этого молодого парня со свистком увидеть на поле – теперь уже в финале? Ведь и поле к нему привыкло. И он к полю… Чтобы один судья судил и полуфинал, и финал – такого история еще не знала. Значит — теперь узнает.  В финальном матче, в котором итальянцам противостояла Чехословакия, со свистком на газон вышел всё тот же молодой швед Иван Эклинд. А перед этим его, по сложившейся уже в Риме традиции,  пригласили на центральную трибуну на приветственный коктейль от Дуче. О чем говорили? Предположительно о Микеланджело. Через полтора часа Италия стала чемпионом мира. Аудитория скандировала «Дуче, дуче!». Итальянский народ к обожествлению готов. Величие Муссолини стало необъятным.

1934 год. Ноябрь.  Лондон. Битва на Хайбери. До войны меньше пяти лет. В январе от воспаления легких умирает Герберт Чепмен, а через 11 месяцев на стадион, где играл его  лондонский «Арсенал», приезжает сборная Италии.  В составе сборной Англии было 7 футболистов «Арсенала»,  капитанскую повязку надел Эдди Хэпгуд, а на тренерском посту оказался Том Уиттакер. Даже комментировать матч поручили  человеку  «Арсенала», Джорджу Аллисону.  Аллисон ужасался: это была самая грубая и грязная игра перед войной.  Один из отчетов о матче назывался: «Репортаж с передовой». Количество сломанных рук, ног и даже носов не поддавалось исчислению. Раздевалка сборной Англии после матча напоминала пункт эвакуации тяжелораненых.  Брук и Хэпгуд были немедленно отправлены в Северный Королевский Госпиталь для срочного лечения, а Дрэйк, Бастин и Боуден стали пациентами оперативной хирургической палаты Тома Уиттакера. У итальянцев уже в самом начале игры газон покинул Монти со сломанным пальцем и переломом кости ступни.  По количеству выведенных из строя выиграли итальянцы. По счету на табло – англичане: 3 – 2. В тот вечер на официальном банкете перевязанная и загипсованная сборная Англии представляла собой печальное зрелище. Через несколько месяцев после матча стало известно, что одной из возможных причин такой отчаянной, жестокой и грязной игры итальянцев была специальная  установка от Муссолини: каждому футболисту было обещано в случае победы 150 фунтов, автомобиль «Альфа-Ромео», и, что самое важное – освобождение от ежегодной армейской службы. 

1935 год. Декабрь. Лондон. До войны три года и восемь месяцев. Сборная Германии едет в Англию играть в футбол. Гитлер показывает миру, что он совсем не монстр как его малюют, и что немцы – абсолютно цивилизованные люди, ведь они даже знают правила игры в футбол.  Команды встречаются в Лондоне на «Уайт Харт Лейн» — впервые после прихода к власти фюрера. Гитлер, как и Муссолини, футбол не любил. Он любил власть и войну.  Британский конгресс профсоюзов официально заявляет, что футбол может быть использован в качестве пропаганды нацизма, и это в определенной степени так: до 1936 года Гитлер скрывал свои агрессивные намерения, так что нелюбимая фюрером игра могла быть обманным движением Третьего рейха.  Матч, транслировавшийся по радио в Германии в прямом эфире, был проигран немцами вчистую: 3 – 0 в пользу англичан.

1936 год. Август.  Берлин. Олимпийские игры. До войны три года. Представители большинства стран согласились на олимпийский салют, который делается правой рукой в сторону, а не вперед и вверх, как у нацистов. А английские атлеты вообще договорились между собой, что будут салютовать по принципу «глаза вправо», держа руки по швам. Вряд ли, конечно, кто-то заметил движение глаз англичан, но неподвижность рук увидели все.  Немцы, неукоснительно следуя плану фюрера, завоевали на Олимпиаде больше всех медалей, но получили в свою бочку чистокровного арийского меда увесистую ложку дегтя в лице негритянского спортсмена Джесси Оуэнса, выигравшего четыре золотые медали на самых престижных легкоатлетических дистанциях.

Гитлер четыре дня – по количеству медалей Оуэнса —  был вне себя от ярости, а на пятый, успокоившись, пришел, причем – впервые в жизни —  на футбольный матч. Это был четвертьфинал олимпийского турнира, в котором по данным разведки сборная Германии должна была легко выиграть у норвежцев и подтвердить тем самым величие Третьего рейха. Подтвердить на этот раз не удалось: немцы проиграли 0 — 2. Гитлер немедленно покинул стадион и в этот вечер второй раз за неделю отказался от приема пищи.

1938 год. Март. Вена. До войны 17 месяцев. Германия аннексирует Австрию.  Гитлер планирует создать не только единую армию, но и единую футбольную команду, которая наконец-то докажет всем превосходство арийской расы. Если бы Гитлер любил футбол, то можно было бы сказать и наоборот — что целью аннексии являлось создание не могущественной империи, а  могущественной футбольной команды. Как бы там ни было – могущество империи расширилось, а футбольной сборной – не слишком. Лучший австрийский игрок, лучший центрфорвард 1930-ых, Маттиас Синделар, отказался играть за сборную Германии. Он посмел не любить  фашистов.  В последний раз Маттиас вышел на поле в прощальном матче австрийской «вундертим» — команде, созданной совсем не арийцем Хуго Майслем и громившей в начале тридцатых годов всех, кто попадался под ноги. Высшим руководством Рейха было решено перед слиянием сборных Германии и Австрии провести между ними товарищеский матч, чтобы показать нерушимую дружбу и единение немцев и австрийцев. Австрийцы на всякий случай выиграли 2 – 0, а главным действующим лицом на арене был  Маттиас Синделар, который вел себя не то, что храбро, а просто дерзко: постоянно всех обматывал и демонстративно не забивал в течение всего матча, а забив перед финальным свистком, побежал к центральной трибуне танцевать перед нацистскими офицерами и должностными лицами, что иначе, как издевательством над представителями нового порядка, не назовешь. Но Синделар не боялся, поскольку привык, что бояться должны его.

И он действительно  представлял собой угрозу новой власти. Страшно подумать – человек так любил Австрию, что не хотел играть за сборную Германии, отклоняя все предложения. Более того – Синделар еще и продолжал дружить с евреями, что было уже откровенным хамством по отношению к высшей арийской расе. Можно сказать, что бесстрашный Синделар открыто смеялся над ценностями Третьего рейха. Долго так продолжаться не могло: в 1939 году Синделар неожиданно для всех был найден мертвым у себя в квартире. Убийство, суицид или несчастный случай – итог один: теперь он не мешал историческому процессу. Нет человека – нет проблемы. Правда, в целом австрийский народ к включению в высшую расу был готов.  Это приятно, когда тебя берут с собой в светлое будущее, которое не для всех. Посторонние, которым вход в будущее был воспрещен, подлежали уничтожению.

1938 год. Май. Берлин. До войны пятнадцать месяцев.  Через два месяца после аннексии Австрии сборная Англии едет в Берлин на товарищеский матч – из чего следует, что они были еще товарищами – со сборной Германии.

Руководитель английской команды, секретарь Футбольной Ассоциации Англии и посол Британии в Германии, вызвав капитана сборной Эдди Хэпгуда на интимный разговор, сообщили ему, что раз уж в отношениях между двумя странами обозначились перспективы и взаимные интересы,  то футболистам надлежит приветствовать аудиторию нацистским салютом.  Хэпгуд – не Синделар.  Удивился, поартачился для истории  да пошел уговаривать парней.  Договорились  отдать нацистский салют не четыре раза – в каждую из сторон стадиона, как это делали немецкие спортсмены, а один раз – куда придется. Как оказалось, салют англичан был направлен в сторону Мюнхена, где их премьер Невилл Чемберлен с французом Даладье сыграет через четыре месяца  с Гитлером и его большим римским другом в политический футбол, в результате которого Германии было предоставлено право откусить сначала кусок  Чехословакии, а потом и заглотить ее целиком.

А в тот майский день Гитлера на берлинском стадионе не было.  Разведка на этот раз сработала точно – донесла, что раз слева  будет Клифф Бастин, а справа Стэнли Мэтьюз, то  выиграть у англичан практически невозможно, – в связи с чем главное  — не победа, а то, что мир должен понять:  Германия не агрессор, а вполне себе миролюбивый друг.  Впрочем, немцы конечно же были не прочь и победить.  Для этого футболистов к предстоящему матчу тщательно отбирали по всему Рейху, затем вывезли на сборы на австрийское высокогорье с волшебным воздухом, ну а перед самой игрой — в секретное место в районе Шварцвальда – чтобы добиться единообразия и идеальной слаженности в мыслях и движениях. Англичанам как бы случайно выделили раздевалку в верхнем ярусе огромной центральной трибуны, откуда футбольный газон смотрелся как осадок мятного ликера в гигантской чаше. Красиво, но уж больно высоко подниматься.

110 тысяч немцев, заполнивших чашу стадиона, проорали «зиг хайль», что вызвало чувство глубокого удовлетворения у Гесса, Риббентропа и Геринга, сидевших в правительственной ложе. А вот происходившее на футбольном поле вызывало у них совсем другие чувства. Англичане в великолепном стиле победили 6 – 3, а особенно красивым был последний гол, забитый с лету левой ногой Леном Гоулденом с 27 метров.

1938 год. Июнь.  Париж. До войны четырнадцать месяцев. Чемпионат мира во Франции. Гитлер заявляет, что в Париже будут играть не одиннадцать немцев, а 60 миллионов.  В Париж действительно войдут тысячи немцев, но только через два года – не мячом, так танками. А пока униженной опять окажется высшая раса. В первом туре Германия, в составе которой 5 австрийцев, но ни одного Маттиаса Синделара, встречалась с  командой Швейцарии, которую надо было проходить так,  как проходят через территорию страны, соблюдающей нейтралитет. Но Германия ко всеобщему удивлению проиграла. Австрийцы как-то не складывались с немцами, скорее вычитались. Высшая раса вылетает после переигровки в первом же туре, и, униженная, возвращается в Берлин, где обескураженный фюрер в знак негодования пять дней не притрагивается к овощам – по числу мячей, пропущенных истинными арийцами за два матча. Через несколько лет за такой провал провинившихся арийцев будут немедленно  отправлять на Восточный фронт. Правда, в очередной раз Гитлера подстраховал большой римский друг Муссолини, с одобрения которого итальянцы вышли играть против французов, а затем и против венгров в черных рубашках. И победили.  

1939 год. Май. Милан. До начала войны  110 дней. Италия – Англия.  Главным арбитром матча был доктор Бауэнс, немец. Понятно, что матч товарищеский, и все-таки… Германия и Италия собирались быть братьями навеки. Всего лишь через год Дуче, увидев, что его усатый немецкий друг уверенно громил Францию, причем – совсем не на футбольном поле, решает вступить в войну на его стороне, уж больно быстрыми были танки фюрера.  В Милане вмешиваться в игру пехотой и танками было еще нельзя: рано. А вот влиять на результат – можно, кому как не Муссолини это знать… И одно из решений немецкого арбитра, когда Италия во втором тайме вышла вперед, навсегда останется классикой предвзятости или некомпетентности. Микеле Андреоло, итальянский центральный полузащитник, послал мяч в центр штрафной, где спиной к воротам англичан стояли центрфорвард Сильвио Пиола и Джордж Мэйл. Мэйл был  ближе к мячу и выбил бы его, если бы бросившийся на передачу Пиола не поскользнулся. Падая, Пиола, во-первых — весьма ощутимо задел кулаком лицо Мэйла, а во-вторых —  дотянувшись до мяча рукой, послал его в сетку. Доктор Бауэнс, увидев мяч в сетке,  показал на центр. Англичане протестуют, недоумевают, негодуют, Бауэнс неохотно отправляется за консультациями к помощникам, но решения своего не отменяет. Никто из судей ничего предосудительного не заметил. Мяч засчитан. В эти годы, кстати, люди вообще в массовом порядке страдали близорукостью, не замечая вокруг ничего предосудительного.

Тем не менее, англичане все-таки успеют отыграться:  за пять минут до финального свистка Стэнли Мэттьюз сделал свой излюбленный рывок по флангу и, после того, как защитник блокировал удар Лена Гоулдена, Уилли Холл сравнял счет.

  На банкете после матча, организованном принимающей стороной, присутствовали британский посол и итальянский генерал. В своей речи генерал много говорил о том, насколько глубоки и нерушимы дружеские узы, связывающие Италию и Англию, итальянский и английский народы.  Через тринадцать месяцев Италия объявит войну капитулирующей Франции – уж больно соблазнительным покажется Дуче кусок ее южной территории. Ну и заодно – война будет объявлена и глубоко дружественной Англии. Оказывается, разрушить нерушимые узы совсем несложно… Что ж, весь мир – футбол, — сказал бы сегодня Шекспир. — В нем те же обманные движения и комбинации. На поле происходит то же сражение, что и на войне, только по правилам и не на смерть, а на жизнь. А вот в войне, которую развязали два человека, не любившие футбол, правил было мало – предупреждений никто не выносил, сразу удаляли из жизни. Понадобилось шесть кровавых лет, чтобы осудить предосудительное.  28 апреля 1945 года был убит Муссолини, труп его подвесили за ноги к перекрытиям бензоколонки на площади Лорето в Милане, где годом ранее фашисты выставили на всеобщее обозрение тела 15 рядовых миланцев, убитых в отместку за действия партизан.  Адольф Гитлер пошел по пути Нерона, который не стал дожидаться публичной казни и сам, правда – не без труда – перерезал себе горло.   30 апреля 1945 года, когда Красная Армия взяла под контроль первый этаж Рейхстага, фюрер совершил самоубийство в своем берлинском бункере.

Пройдет девять лет, и Германия все-таки станет чемпионом мира, а через тридцать семь лет на полях футбольных сражений победит Италия. Но это будут уже совсем другие государства. Да и мир будет уже совсем другой.

Впервые опубликовано (в сокращенном варианте) в еженедельнике «Футбол» №33 2015 года

http://www.ftbl.ru/issues/obratnyy-otchet-kakim-byl-futbol-do-vtoroy-mirovoy-voyny/