Сергей Сурин
Работать в чужой стране трудно. Трудно отделаться от ощущения, что вы занимаете чье-то место – ведь на этом месте мог бы трудиться свой, местный, а вместо этого вкалывает какой-то заморский, подозрительный… Зачем он в наш колхоз приехал? Зачем нарушил наш покой?
Первыми неанглийскими футболистами в английских клубах стали шотландцы. Уже с конца 70-ых годов XIX века они появляются в Англии – сначала проводят выборочную разведку, обучая местных игре в пас, а потом вторгаются уже целыми кланами, в результате чего в составах «Престона» или «Ливерпуля» порою не было ни одного англичанина на поле, сплошные рыжеволосые потомки Робертов – Брюса, Бёрнса и Стивенсона (первый – король, второй – поэт, а третий – увозил нас в детстве на остров сокровищ). Но, как говорится, курица не птица, а шотландец для англичанина – не иностранец, по крайней мере – уж точно не заморский. Язык у англичан и шотландцев тот же, монарх единый. И армия – одна на остров. Сердце общее, доблесть общая, — какие ж это иностранцы…
Первым настоящим иностранцем в высшем эшелоне Футбольной Лиги можно считать Уилфа Уоллера – южноамериканского вратаря, который провел пять матчей в 1900 и 1901 годах в составе «Болтона», когда эта команда пробилась в первый дивизион. Но Уоллер был любителем…
Поэтому первым профессиональным легионером в английской Футбольной лиге становится Макс Сибург.
Если человек родился в Лейпциге, то он навеки веков уже немец, даже, если его перевезут в детстве в Лондон и лет на семьдесят с лишним законсервируют в Англии. А чтобы ни у кого не было сомнений в том, что Сибург действительно был чужестранцем, власти Лондона посадили его в тюрьму. Ничего странного: просто началась Первая мировая война, а Макс был из Лейпцига… Мало ли, а вдруг шпион? Посадили, правда — на несколько недель, для профилактики. Тогда как некоторых английских футболистов, оказавшихся в июле-августе 1914 года в Германии или Австрии, арестовывали и помещали в специальные лагеря для иностранцев – до конца войны, то есть – на несколько лет.
Именно так в начале войны был интернирован работавший в Австрии Джимми Хоган – замечательный английский тренер. А когда бедствовавший после войны Джимми обратился за грантом, который в 1919 году выдавала футболистам английская Футбольная Ассоциация, ему сначала популярно объяснили, что деньги предназначаются для тех, кто воевал на фронте («но как я мог воевать», – удивлялся Джимми, — «если меня интернировали?»), ну а затем все-таки выдали, но не 200 фунтов – такова была максимальная сумма гранта, – а три пары носков цвета хаки. Джимми обиделся и на 15 лет уехал из Англии…
Макс Сибург никаких грантов не просил – немецкое происхождение предполагало в те годы тихое и скромное поведение. Как поет Стинг – иностранцу всегда неуютно в чужом городе: и акцент не скроешь, и повадки не те, что у других, и вообще – всё вокруг какое-то не родное, не говоря уж о местном, хмуро смотрящем вослед населении … Что касается самого футбола, то если, играя за «Тоттенхэм» в Южной лиге, Макс был вполне себе ничего на поле, заколотив восемь мячей за первый сезон, то попав в следующем году в условия повышенной конкуренции высшего дивизиона Футбольной лиги, – стушевался, вышел на поле всего один раз и больше уже не появлялся. Но зато как вышел! Ступив в составе «Шпор» на газон 26 сентября 1908 года, Макс Сибург навсегда вошел в историю как первый европейский легионер английской Футбольной Лиги.
На этом, однако, первенство немцев в английском футболе не заканчивается: первым иностранным «Футболистом года» в Англии стал Берт Траутман. Судьба этого немца, уроженца Бремена, связана уже со Второй мировой войной. Родина велела – Берт пошел воевать, немцы народ законопослушный. А отправила Родина Берта в самое пекло – на три года десантником на Восточный фронт. Заработал себе Берт пять медалей да заслужил перевода на Западный фронт – где, по крайней мере, теплее. В конце войны – когда в его полку из тысячи бойцов осталось девяносто, Берт попал в плен к англичанам, которые поместили его в свой ланкаширский лагерь для военнопленных. После окончания Второй мировой Берту была предложена репатриация, но он отказался. Приглянулась ему – сквозь колючую проволоку – Англия. И в 1948 году, когда Берта Траутмана выпустили на свободу с какой уж там вышло совестью, он решает остаться среди хмуро глядящих вослед англичан, которых он не так давно успешно убивал на поле боя. Занялся себе Берт сельским хозяйством да поигрывал в футбол – сначала полузащитником, а когда понял, что в центре у него не сильно получается, встал на ворота местной поселковой команды. Немцы народ аккуратный – и Берт не был исключением: раз уж ему велели голы не пропускать, он и не пропускал. В округе дивились. Слух о немце, который отбивает всё, что летит в ворота, прошел по всей Англии, и вскоре на столе в хижине дяди Берта появился контракт на работу в «Манчестер Сити» – там срочно нужен был голкипер на замену ушедшей клубной легенде Фрэнку Свифту, который провел 510 матчей в воротах команды. Приятно, конечно пойти на повышение. Но одно дело играть в Эштон-ин-Макерфилде, где тихо и мирно проживало порядка 18 тысяч человек, а другое – перебраться в полумиллионный разгоряченный футбольными страстями Манчестер.
Болельщики не сразу приняли легионера. Догадываетесь почему? Правильно: только что закончилась мировая бойня, погибли миллионы людей и среди них – ваши близкие, разрушены миллионы домов, и в том числе – и ваши, личные, – и тут вдруг в воротах вашего любимого клуба будет стоять тот, кто совсем недавно убивал ваших близких и взрывал ваши дома. Демонстрации против бывшего фашистского десантника собирали до двадцати тысяч человек.
Вы бы смогли свыкнуться с таким дебютантом?
Руководство клуба смогло: оно стояло на своем, и мало-помалу фанаты успокоились, — время лечит. А Берт был смелым парнем, он понимал – на что идет, и свое испытание выдержал. За «горожан» Берт проведет еще больше матчей, чем Фрэнк Свифт: аж 545! – а в одном из них проявит фантастическое мужество (недаром же война за плечами). В сезоне 1956 года за 17 минут до конца финального матча на Кубок Футбольной Ассоциации, Берт Траутман, бросившись в ноги нападающему «Бирмингем Сити», получает тяжелейшую травму шеи, – последующий рентген покажет, что речь могла идти о жизни или смерти. Но замены в те суровые для футбола годы еще не разрешались, и Берт это прекрасно знал. Как говорится – смены не будет. Уйти – значит оставить команду в меньшинстве. С пятью смещенными позвонками и одним переломанным надвое Берт Траутман остается на поле и совершает потрясающие «сейвы», благодаря которым его команда становится обладателем кубка. Именно ему, бывшему фашистскому десантнику, будут аплодировать сто тысяч англичан, собравшихся в тот день на восстановленном после бомбежек «Уэмбли» – судьба все-таки очень иронична, не правда ли?
По преданию первый обряд очищения от скверны убийства совершил Аполлон, убивший сотней стрел чудовищного змея Пифона. Именно он по приказу Зевса показал людям – как это делать. Очищение совершалось водой и приношением жертвы, а главным условием обряда было то, что происходить он должен не в той стране, где очищаемый совершил убийство.
За те самые 17 минут Брет Траутман, действительно находившийся не в той стране, где ранее он совершал убийства, сжег свою тяжелую карму. Примерно по 3 минуты и один сломанный позвонок за каждый год кровавой войны…
Неудивительно, что в том году Траутман стал в Англии «Футболистом года» (по версии английских журналистов) – первым легионером и первым вратарем, получившим этот престижный титул.
«Я благодарен англичанам», – сказал Берт в конце свое жизни, а умер он в 2013 году, – «они сумели забыть мое прошлое, перестали видеть во мне врага и увидели человека. Именно англичане и сделали меня таким, какой я есть. Здесь, в Британии, я почувствовал себя как дома. Наверное, я стал англичанином…»
Правда, став англичанином, Берт Траутман перестал быть легионером…
Статья впервые опубликована на сайте footballhd.ru
