«Аферист»… «футболист».

Однажды «Арсенал» «потерял» Алекса Джеймса, когда мы путешествовали по Германии и Швеции. Это случилось после того, как железнодорожный паром, на пути из Копенгагена в Гамбург, был переведен на запасный путь. Мы вдруг обнаружили: нет нашего коротышки Алекса. Но пусть сам Алекс расскажет свою историю. Конечно, надо было видеть и слышать, как он сам в первый раз поведал о происшедшем.

«Я вздремнул на пароме», — говорил Алекс, — «А когда проснулся, обнаружил, что я один в Германии. Что было делать? Я стал бегать кругами, крича «Арсенал, Арсенал!», но, конечно же, никто не понял, что я имею в виду (Это и не удивительно, учитывая ужасный акцент Алекса…), люди с вытаращенными глазами смотрели на меня. После некоторой паузы, я взял себя в руки и вскоре обнаружил английскую банкноту в один фунт в кармане своих фланелевых брюк. Я нашел парикмахерскую и показал, что мне нужно побриться и постричься. Потом я пошел в ресторан и заказал ужин. Я ужасно хотел есть от волнения. Ну и только после этого я вернулся на пристань паромной переправы, чтобы ждать дальнейших событий, которые, как мне казалось, должны были непременно произойти.

«Прошло немало времени – возможно, несколько часов, и из местного офиса вышел главный по пристани. Он обратился ко мне по-немецки и позвал меня в свой офис. Я вошел, в то время, как он говорил по телефону. Я слышал, как несколько раз он употребил в разговоре слово, которое я принял за «аферист», отчего мне стало совсем уж не по себе. Впрочем, видимо, это все-таки было слово «футболист». Тот, кто был на другом конце провода, скорей всего, выдавал главному по пристани какие-то инструкции, поскольку, закончив телефонный разговор, человек в офисе написал на карточке слова «Алекс Джеймс, Арсенал», пристегнул карточку к моей куртке и сопроводил меня к поезду. И представьте мое облегчение, когда поезд подъехал к станции, где меня ожидали футболисты «Арсенала»!»

Говоря о пропавшем Алексе, не могу не вспомнить о поездке, в которой «Арсенал» чуть было не потерял уже меня. Мы отправлялись в Париж на игру с «Расинг Клаб» и попали в густой туман. Команда летела несколькими самолетами, и я с группой игроков находился в первом из них. Помню, что рядом со мной сидел Бобби Дэвидсон. Когда мы взлетали был уже поздний вечер, и, пролетая над Ла-Маншем, мы конечно же ничего не знали о сгустившемся тумане. Но, подлетая к Ля Бурже, мы (по крайней мере, я) поняли, что что-то тут не так и стали слегка нервничать. Стюард выглядел крайне обеспокоенным, и чувствовалось, что самолет летел не совсем обычно. Один из нас спросил у стюарда – как долго еще мы будем летать, и не пора ли уже приземляться, на что тот ответил в стиле комика Томми Хэндли: «Мы уже давно спускаемся, сэр».

В то время, как стюард произносил эти слова, самолет действительно начал снижаться. Затем он накренился, и стал плавно пикировать, отчего пассажирам стало ощутимо легче.
Мы уже приникли было к иллюминаторам, как вдруг взревели моторы, нос самолета резко, сильным рывком, поднялся, и мы увидели крышу ангара, мелькнувшую внизу позади крыла. Пилот, который видел не больше нашего и перемещался исключительно благодаря лучам прожекторов с земли, пошел на снижение слишком быстро и еле увернулся от столкновения со зданием ангара. Произошедший толчок сбил всех пассажиров в одну кучу, но мало-помалу мы пришли в себя и расселись по местам, после чего пилот сделал еще один круг над посадочной площадкой и на этот раз, к нашему всеобщему облегчению, приземлился вне центральных затуманенных полос Ле Бурже. Это был конечно же первоклассный пилот. Только его самообладание и хладнокровие позволили «Арсеналу» сыграть в этой поездке в полном составе. Иначе четырех игроков можно было бы и не досчитаться.

Если фортуна улыбнулась нам в полете, то во время матча с «Расинг Клаб», она явно взяла отпуск за свой счет. У нас было столько травм и происшествий в тот день, что, по-моему, далеко не все из нас знают – как в итоге закончился матч. Об окончательном счете, многие узнали уже из утренних газет. В первом тайме Алф Кирчен потянул мышцу и Эрни Коллет стал играть на его позиции. Во втором тайме с поля ушел Льюис, а Тед Дрэйк стал играть правого крайнего. Потом был травмирован Уилф Коппинг, и Колетт закончил матч, играя левого полусреднего! В игре, которая изобиловала травмами, самый необычный инцидент случился с французом, центральным полузащитником Джорданом, который за десять минут до конца матча совершил полное сальто и вывел сам себя из строя, ударившись головой о собственное тело.

Воздушное приключение в самолете – одно из многих, которые случались со мной в многочисленных поездках. Хорошо помню скандинавское турне 1937 года, о котором я уже писал ранее. Взяв свой курс из Стокгольма в Гельсингфорс, наш корабль застрял на двенадцать часов в опасных водах Финского архипелага, где полно подземных рифов и прочих опасностей. Нам пришлось бросить якорь, и простоять там всю ночь. При этом никто из нас не знал — что может случиться с нашим 700-тонном кораблем, который видимо был слишком легкой пушинкой для всерьез разбушевавшейся стихии. Одного соприкосновения с рифами или скалами было бы достаточно для того, чтобы футбол для всех из нас закончился навсегда. Но в семь часов утра раздавшийся как и положено гонг на завтрак, сообщил всем лежащим в постелях пассажирам, что этой ночью все остались живы, хотя корабль до того момента так и не тронулся с места.

В поездках с «Арсеналом» я два раза попадал в аварию на железной дороге. Возвращаясь из Шеффилда с очередного кубкового раунда, поезд слишком быстро вошел в крутой вираж, и в этот момент мы (ну, по крайней мере, лично я-то точно) подумали, что состав перевернется. Как раз в этот момент мы обедали, и все до одного пролили суп, преимущественно друг на друга. Тед Дрэйк жаловался на то, что был атакован снарядами из стеблей сельдерея, но единственный, кто на самом деле пострадал от этого инцидента, был мистер Аллисон, который сильно ушибся, стукнувшись головой о стол.

Еще раз фортуна улыбнулась нам в поездке в Вулверхэмптон на первый матч сезона 1939-1940: наш поезд переехал через кусок изогнутых рельсов около Ковентри и несколько секунд вагон подпрыгивал как джип со спущенными колесами. Когда мы приехали в Вулверхэмптон, проводник сказал, что мы родились в рубашках, и нам просто посчастливилось остаться в живых. Что ж, конечно же, мы согласились с ним!