Везунчик  «Арсенал»

Проницательный человек

Рон Дженнингс видел футбол той эпохи. Его мать впервые привела его на стадион в 1930 году, на третий день после того, как «Арсенал» выиграл свой первый трофей. Это был понедельник, Кубок Футбольной Ассоциации торжественно пронесли по периметру футбольного поля, а потом герои-победители проиграли со счетом 0:1 «Сандерленду». «Да они все пьяные!» — сказала тогда мать, и Рон помнил эти слова и через 82 года. «Именно так она и сказала», — вспоминал Дженнингс. – «и я подозреваю, что они действительно были нетрезвыми». Дженнингс воочию наблюдал за индивидуальным мастерством Джеймса, но, осознавая фундаментальную важность его действия на поле, чувствовал, что ключом успеха «Арсенала» все-таки является командная игра. В те же годы «Астон Вилла» купила пять или шесть исключительно талантливых в индивидуальном плане футболистов, и все равно вылетела из Высшего дивизиона, потому что они не могли играть вместе на поле. А Чепмен делал из своих футболистов единую команду. Вы видите, как один игрок «Арсенала» бьет по мячу непонятно куда, и удивляетесь – «Что это такое?», как вдруг другой футболист «Арсенала» уже оказывается у мяча, зная, что именно в эту точку поля сейчас будет сделана передача… Джо Халм любил, когда мяч приземляется перед ним, и поэтому именно туда и делал передачи Алекс Джеймс. Ясно, что для того, чтобы добиться подобного фантастического взаимопонимания, игроки должны долго и упорно трудиться на тренировках».

Потрясающие выступления «Арсенала» притягивали всё большее число болельщиков на стадион — «Хайбери» становился всё более популярным местом, причем классовые различия аудитории стирались: «Когда Принц Уэльский открывал трибуну «Вест Стэнд» в 1932 году, над стадионом раздавалась песня «А он чертовски хороший парень». «Хайбери» стал еще более привлекателен для зрителей, когда на него стали приходить звездные знаменитости, такие как Анна Нигл – ставшая самой популярной британской актрисой после того, как сыграла Викки в романтическом мюзикле «Спокойной ночи, Вена!» и  продолжила свою звездную серию ролей под руководством будущего мужа, Герберта Уилкокса. Уилкокс с большим удовольствием сопровождал ее на «Хайбери», поскольку был заядлым болельщиком еще со школьных времен  в Брайтоне. В Брайтон как-то приехали футболисты «Дерби Каунти», и Уилкокс был очарован Стивом Блумером, который не только сделал хет-трик, но и поучаствовал в стычке: сбив соперника с ног, он продолжал разборку с оппонентом, игнорируя возможность забить четвертый гол (поскольку судья не останавливал игру). На поле пришлось выбежать тренеру и успокоить футболиста – только после этого Блумер снова переключился на футбол, при этом враждующие разошлись вполне по-джентльменски. Как вспоминает этот эпизод Уилкокс в своей автобиографии: «Игроки пожали друг другу руки, и забыли о том, что произошло. Инцидент был полностью исчерпан: ни злопамятства, ни обид – золотые были времена!» Уилкокс писал это в 1967 году и пережил далее неспокойные 1970-ые годы – времена отнюдь не золотые…

В давке на трибунах «Хайбери» можно было заметить как Рона Дженнингса, так и его приятелей с завода в Холлоуэе. «Мы работали примерно до часу дня по субботам и, поскольку расстояние от завода до Хайбери было значительное, нам приходилось бежать всю дорогу, потому что, учитывая, что мистеру Чепмену не разрешали проводить встречи при искусственном освещении, зимой приходилось начинать футбольные матчи в два часа дня или в два пятнадцать. Так что у нас даже не было времени остановиться поесть по дороге, а ларьков и киосков, торгующих разного рода фаст-фудом,  на «Хайбери» тогда еще не было. Обычно, чтобы не упасть в голодный обморок, мы покупали шоколад – и выглядело это так: парень ходил вокруг поля с подносом, полным шоколада, мы останавливали его криками с трибуны, кидали прямо со своих мест деньги, а он в ответ кидал нам шоколадки, мы делили те, что поймали, на всех – это и был наш футбольный обед».

Впрочем, Чепмен старался следить за тем, чтобы клуб получал свою прибыль с продаж на стадионе: среди тех многочисленных целей, которые он поставил себе, была и та, что пиратские коробейники, продающие шоколад, должны были быть вытеснены со стадиона. И даже те, кто был счастлив, поедая пиратский шоколад, одобрили действия Чепмена, поскольку действия эти были направлены на процветание их общего дома – «Арсенала». Рон Дженнингс продолжал болеть за «Арсенал» и в последующие десятилетия. Будучи конечно же благодарен Чепмену за те искрометные мгновенья красивого и результативного футбола 1930-ых, тем не менее – Дженнингс считает, что еще более удивительным был пик эры Венгера. «Конечно, это крайне трудно сравнивать, но лично мне, как зрителю и болельщику, Венгер принес больше радости и восторга, поскольку игра стала проходить гораздо быстрее, скорости резко возросли, и зрелище стало еще более впечатляющим. В тридцатые годы игра проходила в более медленном темпе, возможно из-за того, что поля были тяжелыми и не позволяли развивать максимальные скорости».

Тем не менее, «Арсенал» Чепмена стал слишком быстрым и остроумным для своих современников. Донни Дэвис писал о нем, как всегда – стараясь быть абсолютно справедливым и беспристрастным: «Это была команда с собственным характером, команда-личность». С другой стороны, Чепмен, который и создал этот характер, спорил по поводу сверхскоростей, утверждая, что «Арсенал» просто подхватил ритм своего времени. «Я сильно сомневаюсь», — писал он в колонке «Экспресса», — «будет ли современная аудитория удовлетворена футболом прежних дней – с его точностью и умышленной аккуратностью. Это идет вразрез с новейшими тенденциями. В конце концов – это просто будет не соответствовать суматохе и интенсивности сегодняшней повседневной жизни».

Суматоха повседневной жизни (имеется в виду деловая суматоха, связанная в том числе и с развитием экономики и бизнеса), надо признать, все-таки была более очевидной в Лондоне, где один только «Хайбери» с мраморными залами в стиле Арт Деко внушал уверенность в завтрашнем дне, а в других городах Англии, опустошенных безработицей, ситуация была конечно же иной. Но времена действительно менялись, и вместе с ними соответственно менялись и жизненные ритмы. При этом Чепмен никогда не горевал по ушедшему прошлому – предаваться изнуряющей ностальгии было не в его духе. Он пытался понять – будут ли футбольные руководители, додумавшиеся до изменения правила определения офсайда, идти дальше по проложенному ими пути, понимают ли они вытекающие из их решения последствия? Впрочем – он тут же принимал новое футбольное правило, как должное, и быстро приспосабливался к нему — быстрее и лучше, нежели кто-либо другой. Кроме этого, Чепмен видел, что футбол Золотого Времени – тот самый футбол, который собирал болельщиков на «Сент-Джеймс Парке» в Ньюкасле (а стадион «Ньюкасла» не давал ему покоя – Чепмену хотелось, чтобы и в столице был такой стадион) или на «Вилла Парке» в Бирмингеме, уже устарел и должен уступить свое место другому.

Отчасти он относился к футболу как к представлению. Он даже выражал желание придумать какое-либо правило для возрастания эстетической основы игры – например, ослабляя значимость очков, набираемых в чемпионате Лиги (одна из его идей – достаточно радикальных — была следующей: в конце каждого сезона первая половина команд Второго дивизиона могла бы меняться местами со второй половиной команд Первого дивизиона). Правда, перед самой кончиной он признал: «Тридцать лет назад парни просто выходили на поле демонстрировать свое мастерство, свое искусство. Сегодня они должны вписываться в систему, должны вносить в нее свой посильный вклад». В его триумфальном прагматизме найдется место как для элитности, так и для коллективизма. Его можно назвать коллегиальным автократом (или самодержцем), причем это свойство, этот метод руководства он обрел на самом раннем этапе своей тренерской карьеры и никогда в дальнейшем от него уже не отказывался. Раз в неделю, чтобы ни случилось, он собирал свою команду и иногда просто уговаривал игроков – вносить свои предложения (конечно, не у всех была такая интеллектуальная плодовитость, как у Бучана, и не все обладали его напористостью), замечания, идеи. В течение большей части своей карьеры на его письменном столе лежал макет футбольного поля, на котором находились игрушечный футболисты – их можно было перемещать по полю, иллюстрируя движение, комбинации, схемы игры. Чепмен был рад выслушать идеи и от людей, не связанных с работой в клубе. Дверь в его офис была, по крайней мере, фигурально – всегда открыта.

Другой парадокс был связан с методами его управления: он руководил одновременно при помощи страха и доброты. Некоторые (откровенно грубый временами Джеймс не в счет) осмеливались выводить «Босса» из себя, и при этом оказывалось (и достаточно неожиданно), что одним из главных достоинств Чепмена являлось чувство такта, деликатность. На одном из самых ранних этапов своей карьеры – в 1914 году, когда он был в «Лидсе», местный журналист так сказал об этой черте Чепмена: «Я уверен, что он способен говорить о проблемах зрения с человеком, страдающим косоглазием, таким образом, что тот не почувствует никакого дискомфорта». Защитник «Арсенала» Джордж Мэйл отмечал: «У него был мягкий голос». И тем не менее, именно Мэйл в 1932 году зашел в офис Чепмена, будучи запасным на позиции левого полусреднего, а вышел – убежденный в том, что он является основным правым защитником команды. Более того — говорили, что Мэйл выходил из кабинета Босса, декламируя: «Я знаю, что я — лучший правый защитник Англии!» Заряженный убедительным разговором с Чепменом, Мэйл сделал прекрасную игровую карьеру в «Арсенале», заменив в дальнейшем своего одноклубника и приятеля Эдди Хэпгуда на посту капитана сборной Англии.

Чепмен был автократом, который хорошо знал – когда можно применять власть, а когда – делегировать полномочия. Однажды на раннем этапе своей карьеры он сказал: «Правый рукой главного тренера всегда является его ассистент, или его «представитель в раздевалке». Хороший ассистент – это благодать, подарок судьбы. Это человек, обладающий доверием как тех, кем он руководит, так и тех, кто руководит им. Человек, который знает, что делать, чтобы парни были счастливы и находились в бодром расположении духа, который может вылечить некоторые, пусть не слишком серьезные травмы, до того, как иные тренеры заметят их. Лично мне очень повезло в этом вопросе. За всю свою карьеру я сделал всего лишь несколько перестановок на этих постах. Считалось, что Чепмен во многом обязан Дику Мюреллу, который последовал за ним из «Нортхэмптон Тауна» в «Лидс Сити», но все-таки, думается, что в первую очередь в данном случае необходимо говорить о Уиттакере, который был его ключевым ассистентом и преемником на посту главного тренера в «Арсенале». В том же ключе Билл Шанкли может говорить о Бобе Пейсли в период между 1959 и 1974 годами в «Ливерпуле».

В тактическом плане Чепмен вполне мог бы изменить свою знаменитую схему и сдвинуться в любом направлении – если бы время позволило ему, и была бы соответствующая необходимость. На критику в свой адрес – по поводу тактического однообразия — он отвечал риторическим вопросом: «Почему, скажите, я должен менять победную схему?» А своему другу Майзлю он говорил: «Смотри, Хуго, схема же работает. Вот когда все ее скопируют (то есть все команды в Англии будут играть, как «Арсенал», по схеме «дубль-вэ»), тогда мы и подумаем о новой модели…». Впрочем, сегодня сложно определить – был ли готов Чепмен к серьезным преобразованиям. Об одном, впрочем, можно сказать с достаточной уверенностью: Чепмен не любил напрасные и необоснованные расходы. Однажды он сказал: «Финансовые дыры в футбольном клубе существовали всегда. Сквозь эти дыры деньги исчезают из клуба, пока в клуб не приходит человек с ястребиным взором и жесткой рукой, который начинает следить за эффективностью денежного оборота». И к сожалению, его слова уже к концу десятилетия стали пророческими. Далеко не везде был человек с ястребиным взором…

Он никогда не пытался скрыть свое презрение к прямолинейному стилю игры, когда мяч аккуратно передается на фланг, откуда игрок навешивает или простреливает «на вратарскую площадку, где шансы защитников и голкипера отбить мяч в девять раз выше шансов атакующей команды забить его в ворота». Он считал (в дальнейшем этот термин подхватили журналисты, таким образом он стал модным в будущих футбольных дебатах в Англии), что команды таким образом «переигрывали», и с этим трудно не согласиться, сопоставляя лаконичный стиль «Арсенала» с командами, которые оказались в его тени. С самого первого дня своей тренерской карьеры – это был Нортхэмптон – Чепмен знал, чего надо добиваться от вингеров. Ему нравилось, когда вингеры резко меняют направление движения, срезают, находя уязвимые места в обороне соперника. Именно так играли великие вингеры – от Клиффа Джонса в «Тоттенхэм Хотспур» во времена, когда команда Николсона сделала золотой дубль, до раннего Лионеля Месси в «Барселоне», перед тем, как его перевели в центр, где он стал «ложным центрфорвардом». Основная инструкция, которую выдавал Чепмен была абсолютно проста – направляться в сторону ближней штанги, отслеживая оптимальный момент для голевой передачи.

Великий Матт Басби, также как и Хоган, сожалел по поводу недоброкачественной интерпретации системы «дубль-вэ», которую можно точно описать, как 3 – 4 – 3, или даже как 3 – 2 – 1 – 1 – 3. Система зависела от позиции связующего футболиста. Джеймс, во время наиболее продуктивных сезонов работы арсенальской машины играл роль свободного художника, но перемещаясь при этом позади двух «инсайдов», а Дэвид Джек по уровню своей креативности мог играть еще и на позиции страйкера в стиле Кенни Даглиша, и на позиции атакующего забивного полузащитника в стиле Фрэнка Лэмпарда. Ключ системы «Арсенала», как это отмечал Басби, состоял не в особой форме, не в особом расположении игроков на поле, а в способности забивать большое количество голов в результате быстрого перехода от оборона к атаке. И это искусство игры на контратаках, или на быстрых переходах от обороны к атаке (как этот стиль и стали называть со временем), до сих пор кропотливо исследуется, отрабатывается и практикуется на самом высоком уровне современного футбола, несмотря на то, что прошло уже более столетия, после того, как Чепмен впервые испробовал свою схему в «Норхэмптоне».

Многие конечно же ссылаются на его крылатое высказывание, своего рода —  завет всем последующим командам: «Начинайте матч с одним непременным условием: надо быть уверенным в том, что вы не пропустите в свои ворота». С другой стороны, слишком явный упор на необходимость отстаивания своих ворот идет в разрез с духом футбола, как мы сегодня его себе представляем. Как бы там ни было, Чепмен был не столько сторонник оборонительной доктрины, сколько просто крайне взыскательным человеком, перфекционистом. В ноябре 1932 года «Арсенал» в Мулинексе разгромил «Вулверхэмптон Уондерс» со счетом 7 – 1. На следующий день, в понедельник все ходили гордые и довольные собой, тем не менее, один из игроков вспоминал: «Недовольным был только Чепмен. Он постоянно говорил о единственном пропущенном мяче…»

Перфекционизм Чепмена усиливался с возрастом, а также в связи с тем, что с годами появлялось все больше возможностей улучшить качество игры команды, сделав то или иное приобретение на трансферном рынке. За несколько месяцев до смерти, когда «Арсенал» возглавлял турнирную таблицу чемпионата, да и просто был безусловно ведущей английской командой, Чепмен сообщил журналистам, что линия его атаки нуждается в обновлении, в связи с чем он охотился за подписью молодого перспективного форварда Теда Дрейка, формируя таким образом команду, за которой должен будет присматривать Джордж Эллисон, которая сделает феноменальный чемпионский хет-трик, выиграв четвертый титул за пять лет.

То, что он сумел сделать два чемпионских хет-трика, говорит о том, что история Чепмена – это не только история «Арсенала». Это даже не совместная история «Хаддерсфилда» и «Арсенала» — а нечто большее (любопытно, что первый рекорд, правда, негативный, Чепмен побил, работая еще в «Хаддерсфилде»: команда, руководимая Чепменом победила на «Хайбери» хозяев со счетом 5 – 0 за четыре месяца до того, как летом 1925 года он, собрав вещи, отправился с милого севера в сторону южную на постоянное место жительства и работы). Ведь также важным этапом был и его тренерский дебют в «Нортхэмптоне», поскольку именно здесь он стал отрабатывать тактику игры по принципу «кошки-мышки», которая в итоге принесет ему столько побед, первой из которых была – победа в чемпионате Южной Лиги. Анализируя итоги одного из первых своих сезонов, особенно те матчи, в которых его команда проиграла, доминируя территориально, он заметил: «Команда, может, конечно, атаковать и атаковать. Но иногда это тянется слишком долго и в итоге не приносит плоды». Но как только «Нортхэмптон» научился играть на контратаках, он стал забивать гораздо больше, а в конце концов побил рекорд Лиги, забив 90 голов за сезон. Так был заложен фундамент основного принципа Чепмена. Остальное – было делом «доводки», «отделки», улучшения качества отдельных компонентов.

То, что Чепмен сделал в «Хаддерсфилде», становится еще более удивительным, если учесть, что посещаемость местного стадиона была ниже, чем в среднем по Первому Дивизиону, даже тогда, когда клуб расправил крылья и взлетел на невиданную до этих пор высоту. У «Хаддерсфилда» был гораздо более скромный стартовый потенциал во всех отношениях – если сравнить его со стартовым потенциалом «Дерби Каунти» или «Ноттингем Фореста», когда в те команды пришли Клаф и Тейлор. И «Хаддерсфилд» вписал свое имя в историю футбола тогда, когда еще никто и никогда не выигрывал три титула подряд, это было беспрецедентно.  Конкуренция была значительно более напряженной, чем теперь, и чемпионский титул переходил из рук в руки гораздо чаще. В течение шестнадцати лет, прошедших от смерти Чепмена до прихода Матта Басби в «Манчестер Юнайтед», чемпионами становились 11 клубов, тогда как за первые 16 лет существования Премьер-Лиги, начиная с 1992 года, только четыре клуба побеждали в ее чемпионате. В те давние времена ресурсы распределялись более-менее ровно между клубами, существовали ограничения на максимальную заработную плату и на трансферные сделки – кстати, чем не правила финансового регулирования? Данные правила существовали еще и в 1950-ых годах, что безусловно помогло, например – «Престону» продержать у себя незабвенного Тома Финни в течение всей его карьеры.

Таким образом, к 1934 году только один человек в Англии был способен выстраивать команды, которые могли устоять на чемпионском Олимпе в течение трех лет подряд. Причем, он сделал это еще и дважды. И никто не смог повторить чемпионского хет-трика в течение полувека со дня его смерти. «Ливерпуль» Боба Пейсли выиграл свой третий титул в 1984 году, при этом к тому времени радикально изменились все условия функционирования футбольной индустрии (собственно, футбол и стал индустрией), что прежде всего выражалось в концентрации ресурсов в одном клубе. Именно это и позволило «Манчестеру Юнайтед» сделать два хет-трика за десять с небольшим лет. Впрочем, если бы сегодня в чемпионате Англии оказался такой тренер, как Чепмен, с таким клубом как «Арсенал» начала 1930-ых годов, даже достижения сэра Алекса Фегюсона могли бы не устоять.

Интересное совпадение: именно в «Манчестере Юнайтед» работал Басби – тренер, наиболее сопоставимый с Чепменом с точки зрения влияния на клуб. «Юнайтед» стал следующим после «Арсенала» самым знаменитым и успешным клубом на европейском континенте в десятилетие между победой командой Басби в Кубке европейских чемпионов  и мюнхенской авиакатастрофой. Но Чепмен установил стандарт. Именно Чепмен всё изменил в футболе, разбил в пух и прах устоявшееся мнение (ставшее стереотипом) о том, что командой лучше всего руководить директору, который и должен набирать состав, ну или, по крайней мере, влиять на процесс селекции, оставляя тренеру и/или игрокам вырабатывать ту тактику, которую они считают наилучшей, если им вообще нужна какая-то тактика. Так что все великие тренеры, начиная с Басби, в долгу у Герберта Чепмена.

«Важно то», — писал Джонатан Уилсон, разбирая период работы Чепмена в «Хаддерсфилде» в своей истории футбольной тактики «Переставляя пирамиду вверх дном», — «что у Чепмена не только была ясная концепция – как надо играть в футбол, но и возможность реализовать эту концепцию на практике. Он был – по крайней мере, в Британии – первым современным главным тренером, первым человеком, осуществившим полный контроль над управлением клуба – от подписаний контрактов с новыми футболистами до постоянной селекционной работы, от создания и внедрения тактических схем до подбора граммофонных записей для развлечения аудитории перед началом матча и в перерыве между таймами».

Только Председатель совета директоров брал на себя до сих пор такую огромную ответственность и достигал при этом определенного эффекта: замечательный Уильям Саделл выстроил в 1880-ых из «Престона» команду «Непобедимых», добившись золотого дубля в первом сезоне Лиги. То, что Саделл был пионером, с точки зрения профессионализма в управлении футбольным клубом, — признается всеми специалистами, но ему не приходилось ломать организационные стереотипы, он просто был единым хозяином, а Чепмен в это время еще ходил в коротеньких штанишках. Саделл был все-таки футбольным управленцем, но не главным тренером в нынешнем понимании этого термина. При этом его работа, его роль в футболе была в значительной степени недооценена в течение долгого времени, в том числе и из-за выявленных хищений на текстильных фабриках, где он работал (средства, выведенные со счетов фабрик, тайно шли на финансирование деятельности клуба). Как только эта ситуация вскрылась, Саделл был отравлен за решетку, а после выхода реабилитировал себя, сделав карьеру спортивного журналиста в Южной Африке.

Методы Чепмена применялись гораздо дольше – в конце концов, он ведь навсегда изменил футбол. Выгода от предоставления главным тренерам свободу действий стала постепенно проявляться в футболе (не в последнюю очередь из-за понимания в директорской среде), ну а после второй мировой войны появился тренерский авангард  во главе с Басби, который закрепил эти положения.

Более, чем за 20 лет до этого, когда «Хаддерсифлд» Чепмена стремительно и неостановимо летел к своему второму титулу, «Спортивные Хроники» спрашивали: «Осознают ли клубы… важность того – кто именно стоит у руля футбольной команды? Клубы готовы платить от 4,000 до 5,000 фунтов за услуги игрока. Готовы ли они также уважительно – по крайней мере, на уровне заработной платы — относиться к человеку, ответственному за организацию работы игроков? К человеку, который находит футболистов, выявляет и реализует их талант, выжимая по максимуму из каждого игрока, в конце концов – к самому важному человеку, с точки зрения клуба в целом?»

Имя одного клубного президента, который до конца осознавал это уже в то время, вы, возможно знаете: сэр Генри Норрис. В тот относительно непродолжительный промежуток времени, когда он и Чепмен работали вместе в одной упряжке на «Хайбери», Норрис по-прежнему вел себя как самая значимая фигура в клубе. Но при этом Норрис безусловно заслуживает уважения за то, что он вывез Чепмена «в сторону южную», привел в клуб с самой высокой зарплатой в английском футболе того времени, которая превышала (из-за установленного потолка зарплатных выплат футболистов) заработную плату Алекса Джеймса и других игроков.

А после того, как Норрис ушел – конечно далеко не самым приглядным образом (обвиняя в своем уходе, в том числе, и непосредственно главного тренера),- Чепмен расправил плечи, пробивая финансирование капитального ремонта стадиона и генерируя одну идею за другой.

За 50 с лишним лет до того, как Фергюсон пришел в «Манчестер Юнайтед», Чепмен создал концепцию тотального контроля главным тренером всей деятельности клуба. На самом деле Чепмену пришлось делать это дважды. Роковой эпизод произошел, когда давний работник клуба, Джордж Харди, сидевший на одном из матчей рядом с Чепменом, серьезно ошибся: он вскочил и непроизвольно стал выдавать инструкции игрокам. Это был его последний контакт с основной командой. Его работа немедленно перешла к Тому Уиттакеру (впрочем, Чепмен и так намеревался произвести данную перестановку – просто повода не было). Можно ли было произвести перестановку поэлегантнее – вопрос спорный, поскольку президентом в то время был еще Норрис, который высоко ценил Харди как специалиста. Если бы Норрис не уехал в тот день – был бы в клубе перекрестный огонь и кровавая битва титанов – двум медведям в одной берлоге тяжело… Надо сказать, что, если бы у Чепмена была возможность — пойти жестоким и неприглядным, но зато кратчайшим и верным путем к желанной цели, он особо не задумывался бы и пошел напролом. В целом же Чепмена нельзя было назвать конфронтационным человеком в том смысле, который мы применяем сегодня ко многим главным тренерам последних двух-трех десятилетий. Но то, что в решающий момент он мог быть безжалостным, было неотъемлемой чертой его характера.

Возможно он научился этому еще в «Лидс Сити», где в результате скандала его, также, как и директоров клуба, отстранили от работы. Когда следователи пришли в «Арсенал», под ударом оказался Норрис. Хотя то, что сделал Норрис, едва ли можно назвать тяжким преступлением. Он вывел деньги с банковского счета клуба, чтобы незаконно выплатить их футболистам. В принципе, ничего необычного для того времени в этой операции не было – и почти наверняка об этом знал и одобрял его действия Чепмен. Кроме того, Норрис расплачивался со своим личным шофером деньгами «Арсенала». Сделав серьезные инвестирования в клуб, Норрис вдруг стал пытаться выводить из клуба незначительные суммы. Всё это выявило расследование, смягчающих обстоятельств в деле Норриса найдено не было, и он был навсегда лишен права заниматься футбольным бизнесом. Впрочем, его эстафету подхватил Чепмен и поднял «Арсенал» на такую высоту, которая, наверное, Норрису и не снилась. Конечно – мы не знаем точно, что именно снилось Норрису, который остался без футбола, зато со своим прекрасным особняком, «Роллс-Ройсом» и великолепием Лазурного берега, где можно было обо всем подумать и увидеть много приятных снов.

У Чепмена ничего этого не было. Во времена, когда он родился, со скрипом и треском ездили повозки и телеги. Во времена, когда он умер, в воздухе появились первые пропеллерные аэропланы, а Фрэнк Уиттл уже работал над созданием турбореактивного двигателя. Ну а на уровне земли – по дорогам в 1934 году колесили уже более миллиона автомобилей, причем делали они это настолько безрассудно, что жителям крупных городов приходилось постоянно слышать сигналы скорой помощи. Почти 7500 водителей погибали в год в результате опрометчивого вождения – в три раза больше, чем сегодня. Чепмен родился во времена, когда информацию передавали по сарафанному радио, но еще задолго до смерти он уже слушал настоящее радио, звонил по телефону, позировал фотографу, и представлял команду болельщикам с помощью кинохроники, а на подступах была эра телевидения. Он родился уязвимым к жестоким ударам природы и судьбы, а умер – незадолго до начала массового применения антибиотиков, которые могли бы спасти его. Если бы только…

Чепмен умер в 55 лет 11 месяцев и 18 дней. Этот вечно беспокойный человек или, как сказал Уиттакер – этот «неугомонный, наэлектризованный, постоянно работающий и что-то планирующий мозг» выдал и реализовал столько идей своему времени, что можно только поражаться его работоспособности и целеустремленности. Далеко не в каждой эпохе рождаются такие гении.