Викторианские ценности

Великий Уильям Саделл

В те давние, давние годы у «Престона» был главный тренер и менеджер, который впервые показал футбольному миру – что должен делать руководитель футбольного клуба. Можно сказать, что именно он заявил во всеуслышание о сущности управления футбольным клубом, передав эстафету Герберту Чепмену. Также как и Чепмен, Уильям Саделл принципиально менял сам футбол, уверенно выводя своих игроков на путь открытого, гласного профессионализма. Официально Саделл был председателем Совета директоров «Престона», но фактически он делал всё, разве что не выходил сам на поле. Под его руководством «Престон» занимал либо первые, либо вторые места в первых пяти сезонах чемпионата Лиги. После смерти Уильяма Саделла, «Престон» время от времени заявлял о себе – так, в 1938 году клуб во второй раз завоевал кубок Футбольной Ассоциации, а в 1950-ых годах под руководством великого Тома Финни дважды занял второе место в английском чемпионате, — но рекорды или, точнее — подвиги (а по другому тут и не скажешь) Уильяма Саделла остались непревзойденными.  Также, как мадридский «Реал» был беспрекословным авторитетом в европейском футболе во времена, когда Алекс Фергюсон был подростком и учился играть в футбол, так и «Престон» Уильяма Саделла был кумиром и лидером английского футбола во времена взросления и становления Герберта Чепмена.

Поджарый и загадочный, харизматичный Билли Саделл был представителем среднего престонского класса, получившим частное образование. Саделл работал менеджером на хлопкопрядильной фабрике и был офицером в местных Добровольческих Силах (предтеча Территориальной Армии). Он пламенно любил спорт, особенно регби, что и привело его в юношеские годы в клуб «Престон Норт Энд». Саделлу еще не было тридцати, когда он стал Председателем совета директоров клуба.

Саделл играл в регби и крикет, а когда в 1878 году клуб начал заниматься еще и футболом, попробовал себя и в этом виде спорта. Надо отдать ему должное: он достаточно быстро понял, что как игрок он недостаточно хорош для достижения серьезных целей и полностью переключился на руководство футболом – тем более, что клуб твердо решил создать постоянную футбольную команду. Поначалу дела шли, мягко говоря, не лучшим образом: конкуренция в Ланкашире была крайне высокая. Когда на «Дипдэйл» приехал мощный «Блэкберн Роверс», в рядах которого играл знаменитый Ферги Сутер (считается одним из первых профессиональных футболистов) и другие профессиональные шотландские футболисты, они не оставили камня на камне от «Престона», победив 16 – 0. Саделл усвоил преподанный ему урок и стал проводить скаутские исследования на севере страны. В 1883 году он уговорил Ника Росса, капитана команды «Харт оф Мидлотиан» покинуть Эдинбург и работать кровельщиком в Престоне, получая за футбольные матчи черным налом, поскольку профессиональный футбол в то время был запрещен.

Росс не был гламурным мальчиком – у него были выцветшие зубы, сквозь которые он отвратительно шипел и свистел во время игры. В «Престоне» он поменял амплуа, перейдя из линии атаки в линию обороны, и довольно быстро  превратился в одного из самых «демонических» защитников своего времени. Джеймс Кэттон в своих мемуарах, опубликованных в 1926 году, назвал его лучшим защитником  Англии той эпохи. Он писал: «Это было начало современного футбола, потому что, в то время, как «Уэнсдей оф Шеффилд» и «Роверз оф Блэкберн» использовали в своих составах шотландский контингент, которых они настойчиво называли любителями, «Престон Норт Энд» не остановился на полумерах».  При этом в качестве одного из соблазнов для будущих игроков «Престона» Саделл использовал возможность получения работы  на своей фабрике. В итоге он подписал так много шотландских футболистов, что Шотландская Футбольная Ассоциация, чье отрицательное отношение к профессиональному футболу было даже еще более жестким по сравнению с их английскими коллегами, в один из сезонов исключила из своих рядов 68 футболистов, уехавших в Англию и попавших за это в ее черный список. Среди этих 68 игроков 11 выступали за «Престон».

В 1883 году «Престон» квалифицировался в четвертый раунд Кубка Футбольной Ассоциации, разгромив 9 – 1 «Игли» и сыграв вничью 1–1 с «Аптон Парком», которые подали протест в Футбольную Ассоциацию за то, что команда Саделла была перегружена профессионалами. Саделл и представители «Аптон Парка» были вызваны на заседание комитета Футбольной Ассоциации на «Кеннингтон Овал» (Южный Лондон). «Аптон Парк» процитировал официальные заявления из Глазго и Эдинбурга и вполне мог выиграть слушание, если бы не откровенное признание самого Саделла: да, говорил он, я действительно плачу игрокам, но я должен это делать, поскольку сегодня это является общепринятой практикой, и если бы я этого не делал, «Престон» был бы в абсолютно невыгодном, катастрофическом положении. Далее он дерзко добавил к сказанному: «Джентльмены, в «Престоне» все – профессионалы, но если вы откажетесь легализовать это, они навсегда останутся любителями. А поскольку все мы будем исключительно любителями, то вы не сможете нас контролировать.»  После этого «Престон» был дисквалифицирован и, таким образом, вылетел из Кубка, но честные, искренние слова Саделла произвели неизгладимое впечатление на Футбольную Ассоциацию, особенно на Чарльза Алкока, чьи инициативы привели в свое время к проведению Кубка, на лорда Киннарда, который выиграл три финальных матча с «Уондерз» и два с «Олд Итонианс», а также на майора Фрэнсиса Мариндина, ветерана Крымской войны и финалиста Кубка с «Ройал Инжениерс», чья репутация в качестве арбитра была настолько высока, что он судил каждый финал в промежутке между 1884 и 1890 годами.

Но существовала и жесткая оппозиция профессиональному футболу – в основном среди представителей от Шеффилда (включая брата Уильяма Клегга – Чарльза) и Бирмингема. Один из аргументов оппозиции заключался в том, что профессионализм в футболе будет усиливать пагубное влияние ставок на  футбольные матчи. Алкок и его коллеги оказались более прагматичными: они поняли, что будет лучше узаконить профессиональный футбол, но контролировать его специальными правилами и законами, например – установив местные квалификационные нормы. Саделл, которому хоть и не понравились предполагаемые правила и нормы, тем не менее — осознал, что дверь, в которую он ломился, начинает, поскрипывая, открываться. Он продолжил кампанию с удвоенной энергией и в октябре 1884 года организовал в Блэкберне собрание 19 клубов (преимущественно ланкаширских). Собрание приняло резолюцию: если профессиональный футбол не будет официально признан и зарегистрирован, клубы, подписавшие резолюцию, выйдут из ныне действующей Футбольной Ассоциации и сформируют новую конкурентную «Британскую Футбольную Ассоциацию».  Свои намерения клубы – уже в количестве 31 — подтвердили (усилив угрозу), собравшись во второй раз в Манчестере.

Перспектива раскола конечно же не порадовала Футбольную Ассоциацию – она оперативно сформировало подкомитет, куда вошел Саделл и другие представители Ланкашира. В результате его деятельности в руках Алкока появился свежий проект закона, который он представил на заседании Футбольной Ассоциации в лондонском «Андертон-Отеле» на Флит-Стрит в июле 1885 года. Профессиональный футбол был признан и узаконен. Саделл стал теперь знаменитой публичной фигурой английского общества.  Тем не менее, его известность не помогла «Престону» в сезоне 1885/1886 годов:  «Престон» опять был дисквалифицирован после победы 3 – 2 над «Болтон Уондерерс». Интересно, что «Болтон» и сам был дисквалифицирован двумя раундами позже.  «Резидентские» правила, не допускающие, чтобы игроки в момент проведения турнира работали в другом регионе, были, с точки зрения «Болтона», нарушены Джорди Драммондом, который в то время продолжал работать в Эдинбурге. Соблазн подать встречную жалобу по принципу око за око (жалобы в то время были в порядке вещей, но Саделл всячески порицал эту практику) оказался слишком велик – таким образом, и «Болтон» был снят с соревнования  перед матчем с «Олд Вестминстерс».

В 1886/1887 годах «Престон Норт Энд» дошел до полуфинала, где проиграл «Вест Бромвичу». Матч судил «Майор», как называли Фрэнсиса Мариндина. Его считали справедливым человеком в отношении применения законов и правил, но к обязательной проверке и выдачи разрешения на импорт футболистов из Шотландии  он выказывал откровенную неприязнь.  Это стало очевидно уже всем, когда после полуфинального матча он вошел в раздевалку «Вест Бромвича» и спросил: «Здесь все англичане?». Ответ был единодушный положительный. «Тогда у меня нет вопросов», — продолжал Майор, — «Хочу подарить вам мяч, которым вы играли – это был очень хороший футбол, и я надеюсь, что вы выиграете Кубок».

Но в финале «Вест Бромвич» проиграл «Астон Вилле». В следующем сезоне «Вест Бромвич» опять добрался до финала, и кто был их соперником на этот раз? Правильно, — «Престон».  Но теперь «Престон» уже внушал страх соперникам. Они начали кубковую кампанию, разгромив «Хайд» 26 – 0, затем под раздачу попал «Болтон Уондерс» 9 – 1, далее не повезло «Халлиуэллу» 4 – 0, а затем со счетом 3 – 1 были повержены на своих полях «Вилла»  и «Шеффилд Уэнсдей». «Крю Александра» был из турнира выбит командой Сауделла в полуфинале 4 – 0. Казалось бы, такая предыстория не давала шансов «Вест Бромвичу».  Саделл со своими футболистами даже попросили разрешение у Мариндина сфотографироваться с Кубком до матча, чтобы сняться в чистых футболках. «Вы сначала завоюйте его», — огрызнулся Мариндин. И его финальный свисток зафиксировал поражение «Престона». Отчеты о судействе включали наблюдение журналистов о том, что в одном случае Мариндин наградил «Вест Бромвич» необъяснимым штрафным ударом. Впрочем, апелляции не последовало. Вообще — футболисты  с «Дипдэйла» вели себя достойно, обвиняя в первую очередь самих себя, точнее — свою подготовку к матчу: до начала игры футболисты вместо разминки отправились на прохладные берега Темзы понаблюдать за лодочной гонкой… Надо отметить, что и футболисты «Вест Бромвича» вели себя корректно. «Я вовсе не хочу сейчас сказать», — сказал их капитан, Билли Бассетт, — «что мы заслужили эту победу.»

Эти же клубы встретились на следующий год в полуфинале на «Брэмолл Лэйн», и на этот раз победу 1:0 одержал «Престон». Точно также «Престон» уверенно выиграл у всех соперников в этом турнире и вышел в финал на «Вулверхэмптон Уондерс».  На 15-ой минуте матча арбитру Мариндину вновь пришлось (по требованию одной из сторон) проверить легионеров  на поле – но на этот раз ига была продолжена.  На тот момент  «Престон» вел 1:0, благодаря точному удару их капитана Фреда Дьюхёрста, который был одним из четырех англичан в составе команды. Кроме англичан на поле играли валлийский голкипер Роберт Миллс-Робертс и шесть шотландцев, включая Джимми Росса, младшего брата Ника Росса (который уже ушел из «Престона», сделав весьма несвоевременный выбор в пользу «Эвертона», соблазнившись более высокой зарплатой). Джимми Росс забил второй гол перед самым перерывом, а Сэм Томпсон подвел итог встречи, доведя счет до разгромного. Это была историческая победа «Престона».

А в чемпионате Лиги «Престон» уже финишировал  шесть недель назад – финишировал первым, причем с большим отрывом. Впервые в истории команда сделала золотой дубль, выиграв и чемпионат, и Кубок. Их достижение несомненно можно назвать великим – оно прошло испытание временем. В чемпионате и в кубковых матчах «Престон» забил 85 голов, пропустив всего 15 — то есть, в среднем забивая соперникам 5.67 голов и пропуская в свои ворота лишь один мяч в каждой игре. К этому фантастическому результату за всю историю английского футбола смогли приблизиться только две команды – «Ливерпуль» Боба Пэйсли (85 голов забито и 16 пропущено в 1978/1979 годах) и «Челси» Жозе Моуриньо (72 забит и 15 пропущено в 2004/2005 годах). «Астон Вилла», став второй английской командой, сделавшей золотой дубль в 1896/1897 годах, забила 90, но пропустила аж 44 мяча. В «Престоне» Саделла было что-то особое, неповторимое. И сам Саделл был первым уникальным футбольным менеджером.

У Саделла было особое видение и понимание футбола, а также – несомненный организаторский талант, и в этом плане он безусловно заслуживает быть упомянутым нами как своего рода предтеча Чепмена. По мере того, как укреплялся и расцветал «Престон», его достижения записывал и освещал в газетах Джеймс Кэттон, который стал в спортивной журналистике тем, кем Герберт Чепмен стал в футбольном менеджменте. Интересно, что именно Джеймс Кэттон оказал важнейшее влияние на карьеру Чепмена, организовав его судьбоносную встречу с представителями «Арсенала».  В 1926 году Кэттон писал, что Саделл «несет ответственность за лучшую футбольную команду, которую я когда-либо видел».  Это мнение было оспорено в следующем году, когда «Хаддерсфилд», созданный Чепменом, завоевал третий чемпионский титул – то есть, можно сказать, сделав титульный хет-трик.

Неизвестно – поменял ли Кэттон, умерший в 1936 году, свое мнение об историческом лидерстве Саделла в свете героических усилий Чепмена в северном Лондоне, но в любом случае существует достаточно убедительное предположение, что он остался верен «Престону», поскольку, несмотря на зигзаги и превратности судьбы Саделла, он продолжал называть его «великим джентльменом».

Кэттон также родился в Престоне. В 1875 году в возрасте 15 лет он уже был начинающим журналистом в местной газете «Herald», специализируясь на спортивных статьях. Кэттон писал о регби, крикете и (тут ему здорово повезло) о «Престоне» эпохи Саделла.  Кроме того, он начал писать статьи под псевдонимом в манчестерском недельном обозрении «Athletic News» и, к моменту создания Футбольной Лиги, Кэттон был уже членом редколлегии журнала. Чтобы поздравить первых чемпионов Лиги, Кэттон предложил перенести выпуск издания с воскресенья на понедельник (что и было сделано – впервые в истории). В следующем сезоне «Престон» снова стал чемпионом (при этом в стан победителей благополучно вернулся блудный сын Ник Росс), а в последующих трех чемпионатах команда Саделла занимала вторые места. Тираж кэттоновского журнала рос неимоверно: с 1891 по 1893 год он удвоился и достиг 100,000 экземпляров. Тираж продолжал расти и далее до первой мировой войны. А в двадцатые и тридцатые годы (в промежутке между мировыми войнами) газеты получили мессидж, что футбол в информативном плане уже распродан, и расширение аудитории в ближайшее время не предвидится (и в наше время представителям масс-медиа иногда приходится радикально менять направление деятельности – как это сделал Руперт Мёрдок  на заре эпохи спутникового телевидения).

В 1893 году Саделл теряет контроль над «Престон Норт Энд». Годовое собрание клуба – первое за четыре года – было созвано для обсуждения финансовых трудностей. Саделл, несмотря на свою вспыльчивую манеру отвечать на вопросы, остался у руля после голосования с перевесом в один голос. Тем не менее, против его воли клуб стал обществом с ограниченной ответственностью. Через два года он уехал на побережье в Моркам, где и был арестован по обвинению в финансовом мошенничестве: дело в том, что в 1886 году его повысили в должности на предприятиях, где он работал – фактически он стал исполнительным директором и отвечал за работу нескольких фабрик. Свое повышение и личный финансовый контроль он использовал в футбольных интересах: с 1890 года он постоянно переводил деньги со счетов предприятий на счет «Престона» — всего 5,326 фунтов, —  внушительная сумма, надо сказать. Для сравнения: британский трансферный рекорд в то время не выходил за пределы 100 фунтов до тех пор, пока «Астон Вилла» в 1893 году не купила Уилли Грувза из «Вест Бромвич Альбиона».  Клуб заплатил слишком много за свой успех – больше, чем можно было сделать законным путем…

Несмотря  на то, что средняя посещаемость на «Дипдейле» в сезоне золотого дубля – 6,725 зрителей – была второй в Англии (больше зрителей приходило только на игры «Эвертона» — 7,400 человек), она не увеличивалась в последующие сезоны (хотя команда выступала вполне успешно), тогда как аудитория других клубов неуклонно росла.  Тем временем Саделл продолжал щедро расплачиваться с футболистами и приглашать новых игроков от имени клуба. Конечно, всё это ему доставляло удовольствие – ведь он не только стал знаменитостью в своем регионе, но был уже известен по всей стране. Его тренерскую работу высоко оценила пресса – фактически, это был первый подобный случай в истории футбольной журналистики. Его превозносили  на страницах газет и журналов так же, как будут потом превозносить Герберта Чепмена и Брайана Клафа. И в качестве президента клуба ему также везло – достаточно сказать, что на торжественном товарищеском матче между «Коринфианс» и «Престон Норт Энд» на «Кеннингтон Овал» в честь золотого юбилея правления королевы Виктории – он сидел плечом к плечу с тогдашним принцем Уэльса и будущим королем Эдуардом VII.

Через восемь лет Принц, который больше всего на свете любил скачки, был без ума от своей новой чистокровной лошади Персиммон, на которой он в течение двух лет выиграл скачки в Дерби, получил приз «Сент Леджер» на Донкастерском ипподроме (для чистокровных лошадей в возрасте трех лет) и Золотой кубок на ипподроме «Аскот». А вот у Саделла, тем временем, явно не заладилось: он был обвинен в присвоении денег и их растрате и заключен в тюрьму на три года, а затем переехал с семьей в Кейптаун. Там он заработал себе авторитет точными и красочными статьями о регби (это был первый вид спорта, который он в свое время полюбил) и стал спортивным редактором журнала «South African News». В 1911 году он умер от пневмонии.

Кэттон позитивно относился к Саделлу до последнего дня его жизни – в какой-то степени его одобрение действий Саделла находилось на грани фола. Он постоянно намекал, что Саделл несет наказание не столько за себя, сколько за других, которые остались на свободе.

Маленький и толстый Кэттон был в высшей степени общительным и компанейским человеком. Вот как он описывал встречу с составом «Астон Виллы», которая через восемь лет после «Престона» сделала золотой дубль: «На следующий день после победы в финале Кубка я пришел в их штаб-квартиру, которая на тот момент находилась в лондонском отеле «Тависток». Поздравляя футболистов, я заметил, что единственно сожалею о том, что их победа не позволила «Престону» установить уникальный рекорд… игроки «Виллы» болезненно отреагировали на мое замечание и стали возражать… слово за слово – дискуссия набирала обороты, градус ее стремительно повышался, атмосфера в помещении стала, мягко говоря, недружественной, и в какой-то момент я ясно ощутил, что у меня есть реальная возможность вылететь из отеля через окно с помощью нынешних обладателей Кубка. Но по-видимому в этот же момент обладатели Кубка вдруг поняли, что их двенадцать (или тринадцать), а я всего лишь один, к тому же ни разу не атлет, а о моем росте «Весельчак» Уолден – известный коротышка – сказал, улыбаясь, при первой нашей встрече, что совсем не часто ему удается смотреть на человека, которому он пожимает руку, сверху вниз! Один из игроков, впрочем, в тот вечер  высказал следующую претензию к успехам «Престона»: «Вы говорите — «Престон»? Не смешите меня! Футбол был еще на уровне зачатия в те годы. У них просто не было конкурентов!»

Как бы там ни было, самого Кэттона, писавшего под различными псевдонимами – сначала «Убик», затем «Титайрис» — повсеместно уважали. Можно сказать, что он, как журналист,  стал точно такой же частью футбольной игры, как и сами футболисты и тренеры. Он был отцом футбольной журналистики. Некоторые его выражения, его энергичный стиль и точные характеристики оказывают прямое или опосредованное влияния и на сегодняшних журналистов, включая Брайана Глэнвилла, родившегося  в 1931 году.

Но мог ли Саделл аналогичным образом повлиять, пусть и опосредованно, на стиль и подход к футбольному менеджменту Герберта Чепмена? Кэттон приводит слова Джона Гуделла, главного бомбардира «Престона»  в первом победном сезоне – слова, которые на редкость точно характеризуют великую команду, добившуюся, чтобы про нее ни говорили, уникального успеха: «Каждый футболист в команде был мастером своего дела, высочайшим мастером. Но что не менее важно – каждый футболист был и великолепным партнером. Именно это и привело нас к успеху. Мы никогда не зацикливались на том – у кого больше забитых голов, потому что голы принадлежали всей команде, а не какому-то конкретному игроку.» К этому Кэттон добавил, что футболисты подходили друг другу как пальцы к перчатке, и добиться такого единства на фоне индивидуального мастерства можно было только при помощи великого тренера – и в этом была несомненная заслуга Саделла. Но, обратите внимание:  то же самое  – от первого слова до последнего – можно смело сказать и о Герберте Чепмене.

Во времена, когда состав команд формировался коллегиально специальной рабочей группой, у Саделла уже был полный контроль практически над всеми составляющими футбольного бизнеса, кроме, разве что, алкогольного пристрастия его игроков.  Следует напомнить, что пьянство во всех его проявлениях – от традиционного пития до безудержных попоек – свирепствовало в то время, а ведь в карманах футболистов появились деньги, которые можно было тратить, в том числе, и на это. Многие игроки любили выпить, и «Престон» не был здесь исключением. Имена футболистов мелькали в малоприятных репортажах: дебош в гостинице во время тура по Шотландии — гостинице нанесен значительный материальный ущерб; серьезный инцидент на вокзале Уигана – пострадала буфетчица, перебито огромное число посуды, избита служба охраны поезда… Саделл защищал в суде своих футболистов. Кроме того, он пытался им объяснить, что отказ от алкоголя и правильная диета улучшит их функциональные возможности на футбольном поле, — впрочем, особого эффекта на игроков его уговоры не производили.

В целом можно сказать, что Саделл заботился о каждом футболисте, к каждому прислушивался. Он всячески поощрял разносторонность и инициативу. У игроков даже была своя тайная система сигналов во время матчей. Для занятий тактикой он стал использовать доску – впервые в истории – либо расставлял шахматные фигурки на биллиардном столе. Его команды были отчетливо структурированы и организованы, поскольку он верил, что в будущем в футболе будет меньше грубостей, зато увеличится скорость движения. Игроки Саделла предпочитали сохранять мяч и пасовать в шотландской манере – что было понятно, учитывая количество шотландцев, игравших за команду. В то же время капитан команды Дьюхёрст – единственный любитель в «Престоне», работавший преподавателем в престонской католической школе, —  представлял англичан, английскую манеру —  с соответствующей ей энергией. Иногда Саделл брал своих игроков, чтобы заранее вживую посмотреть на игру соперника. Ему также принадлежит идея о том, что команду в гостевых матчах должен сопровождать сапожник – в случае, если потребуется приспосабливать спортивную обувь к незнакомому нестандартному полю. Из всех его креативных озарений, пожалуй, это было наиболее «чепменским».

Еще  до Чепмена, который в 1911 году в «Нортхэмптон Тауне» подписал героического Уолтера Талла, Саделл приглашал в команду темнокожих игроков.  Артур Уортон был голкипером состава «Престона»,  дошедшего до полуфиналов  кубков в 1887 году. К сожалению, Артур предпочел футболу легкую атлетику, став профессиональным спринтером.  Вообще, было странно, что он стоял в воротах, обладая столь незаурядными спринтерскими данными: в 1886 году Уортон в двадцать лет выиграл финальный забег на 100 ярдов на соревнованиях Любительской Ассоциации Легкой Атлетики на «Стэмфод Бридж», повторив мировое достижение – 10 секунд ровно.

Уортон родился на небольшом полуострове Джеймстауне, в британской колонии Голд-Кост (в настоящий момент – Аккра, Гана). Мать его была уроженкой Ганы, отец – наполовину шотландец, наполовину гренадец. Родители вывезли его в Англию, чтобы дать образование и вдохновить его на то, чтобы пойти по стопам отца, который был методистским священником. И надо сказать, что поначалу Артур соглашался с тем, что в будущем будет работать в методистской церкви. Он активно обучался на профессинального проповедника, когда в один прекрасный день понял, что не может жить без спорта, и что именно спорт должен стать его судьбой. Кроме феноменальных спринтерских данных,  Уртон показывал неординарные результаты в велосипедном спорте, регби и крикете. А в футболе его талант и мастерство голкипера  привел его в Дарлингтон, где он стал любимцем болельщиков. Отсюда Уотрона и переманил Саделл в «Престон», где его точно также полюбили болельщики – за смелость и эксцентричность. Характерные особенности его стиля были схожи с игрой ливерпульского голкипера Брюса Гроббелара. Впрочем, не каждый критик высоко оценивал его импровизации. «Неужели башка этого парня настолько толстая», — спрашивал журналист «Athletic Journal» по одному конкретному поводу, — «что в нее никак не может пробиться мысль: в воротах не должен летать жаворонок! Ему там не место. И если другие называют этот стиль  «классным», я говорю вам, что это полный вздор!»

Даже поклонники Артура называли его «темным» Уортоном, и это никого не смущало – это были лучшие годы в плане толерантности. Пройдет буквально пара десятилетий, и белое большинство начнет осознавать свою неповторимость и величие…  В принципе, Уортон не был первым темнокожим игроком Британии – Эндрю Уотсон, также уроженец Ганы, выиграл шотландский Кубок ФА с «Куинз Парком» и трижды играл за сборную Шотландии. Но Уортон был первым темнокожим футболистом, который зарабатывал себе на жизнь в Англии исключительно футболом. До конца своей карьеры он попробовал поработать тренером, приняв бразды правления «Стэйлибридж Роверс», в который он взял в качестве игрока совсем еще юного Герберта Чепмена. Впрочем, сделать блестящую карьеру Уортону помешало пристрастие к алкоголю. К сожалению, со временем он стал алкоголиком и умер в нищете.

Безусловно он сожалел о том, что не задержался надолго в «Престоне», поскольку «Норт Энд» уверенно заявлял о своих амбициях и семимильными шагами шел к трофеям и титулам, а таких титулов (по уровню престижности и популярности) в легкой атлетике того времени просто не было. Уортон вернулся в футбол (временами совмещая свою спортивную карьеру с содержанием паба), играя сначала за «Ротерхэм» (Южный Йоркшир), где он женился не местной девушке, Эмме Листер, а затем – за «Шеффилд Юнайтед», где впоследствии его сменил на вратарском посту незабвенный Билл Фулк по прозвищу «Толстяк». Дважды он появлялся в «Стэйлибридже», один раз – в «Эштон Норт Энде», а закончил карьеру Уортон в 1902 году в «Стокпорт Каунти». На тот момент ему было 37 лет и, несмотря на пристрастие к алкоголю, он нашел работу по перевозке грузов в каменноугольной шахте «Эдлингтон Мэйн» около Донкастера. Там он принял участие в знаменитой общенациональной забастовке 1926 года и умер четырьмя годами позже.

Могила Уортона на кладбище в Эдлингтона была в течение 71 года безымянной, но затем на ней был сооружен надгробный камень, а в 2003 году он был официально занесен  в Зал Славы английского футбола в Национальном футбольном музее. В том же году в этом же зале вместе с ним оказались Гари Линекер, а также коллеги Уортона по вратарскому цеху – Пэт Дженнингс и Питер Шмейхель.

То, что эта церемония состоялась в Престоне – в определенной степени является заслугой Уильяма Саделла.  Этот город был избран в 2001 году местом размещения музея, в том числе, и потому, что именно отсюда вышли первые чемпионы Лиги. Чепмен провел успешную кампанию за переименование станции метрополитена, Саделл опосредованно повлиял на установление рядом с «Дипдейлом» национального учреждения. К сожалению, в 2012 году музей был перевезен в Манчестер, чтобы привлечь большее число посетителей. И первое, что видят теперь посетители, войдя в просторное фойе музея – это огромный портрет Артура Уортона. Можно сказать, что его неугомонная ищущая натура наконец-то нашла свое законное место в футбольной истории. А вот время Уильяма Саделла – еще впереди.