Лидс Сити
Пожизненная дисквалификация
Два месяца спустя в Мюнхене была сформирована немецкая рабочая партия. В партии пока что было немного членов, но потерпевшее поражение правительство, болезненно относящееся к реакции на версальский договор, приказало армии следить за любой потенциальной попыткой раскачивать лодку – поэтому молодой младший сержант, который был ранен и награжден в битве на Сомме, а теперь – занимался выполнением особых поручений – был направлен отследить ситуацию на первом собрании новой партии. На собрании провозглашались откровенные и бесстыдные анти-еврейские лозунги, но младшего сержанта это отнюдь не смущало. Он возражал против слишком вялых, как ему казалось, аргументов, высказываемых разного рода академиками во время дебатов, аргументов – как обуздать капитализм. Он вмешался в дебаты так страстно, что ему немедленно последовало приглашение вступить в партию – его членский билет немецкой рабочей партии был выдан за номером 55. Имя младшего сержанта было Адольф Гитлер, и к концу 1920 года его ораторское искусство способствовало тому, что в партии уже состояло 3,000 человек. Партия вскоре станет известна всему миру как нацистская. Тем временем в Италии Бенито Муссолини сформировал фашистскую партию. Опять на горизонте забрезжила война, дав людям передышку в два десятилетия.
Уилли Гарбатт думал – что он будет делать с «Генуей» без Феррариса и других. Джимми Хоган думал о доме, о домашних: в начале войны он отправил свою жену и детей в Англию и теперь планировал уехать из присмиренного центрального европейского блока, чтобы воссоединиться с семьей. Он поехал из Будапешта в Ливерпуль, где стал работать диспетчером табачной компании. Но с деньгами в Ливерпуле было напряженно, и Хоган, услышав, что Футбольная Ассоциация выдает послевоенные гранты в размере до 200 фунтов, поспешил в Лондон. Его принял Фред Холл, который начал разговор с того, что деньги предназначаются для тех, кто воевал на фронте. А когда Хоган объяснил, что был интернирован и не смог воевать, Холл вручил ему три пары носков цвета хаки со словами: «парни на фронте были очень рады носить такие вещи». В итоге Хоган провел бОльшую часть оставшейся карьеры на континенте. После того, как сборная Венгрия в 1953 году разгромила англичан на «Уэмбли», Сандор Баркс, президент Футбольной Ассоциации, заявил: «Джими Хоган научил нас всему тому, что мы знаем о футболе».
Чепмен работал ежедневно, кроме заветных воскресных дней. Работал и вечерами, когда «Лидс» играл в дивизионе Мидлендс, пытаясь добиться необходимой производительности снарядов. В то время, как миссис Спиерс и ее дети оплакивали погибшего героя, Чепмен не выказывал явного интереса к прогрессу футбольного клуба, который оставил Джимми. По крайней мере, нет никаких особых свидетельств, говорящих об участии Чепмена в делах «Лидса», только старая клубная фотография 1917 года. Насколько сильным был чемпионат дивизиона Мидлендс сказать трудно, но как бы там ни было, «Лидс Сити» занимал в нем первые места в сезонах 1916-17 и 1917-18. Также «Лидс» выиграл и у «Стока», который победил в чемпионате ланкаширского дивизиона, выиграл по сумме двух матчей – это был плей-офф за неофициальное чемпионство. В этом плане, можно сказать, что «Лидс» добился лучшего результата, играя без прямого руководства Чепмена, чем в заключительном сезоне пере тем, как чемпионаты Лиги были приостановлены. Анализируя последовательность событий, направленных на смещение Чепмена, можно прийти к такому выводу, что успехи «Лидса» были напрямую связаны с качеством игроков, которых в качестве гостей (на один-два матча или более продолжительный срок) приглашал «Лидс». За него выступали и Фэнни Уолден, и Клем Стефенсон. Чарли Бучан – лучший из всех, сыграл за «Лидс Сити» только однажды – в 1918 году.
Степень вовлеченности Чепмена в дела «Лидс Сити» в это время стала объектом домыслов и догадок. Но уровень его влияния, его «работа» в качестве советника лучше всего видны по тому хаосу, который ждал клуб впереди. Перед тем, как уехать в Барнбоу, он рекомендовал клубу поставить во главе, по крайней мере, административной части работы помощника главного тренера, Джорджа Криппса. Но Криппс и президент клуба ладили примерно как нефть и вода, что и привело далее к запутанному йоркширскому делу, в результате расследования которого началось падение и крах «Лидса» с отстранением Чепмена – в числе других фигурантов дела – от футбола.
Всё началось с того, что Коннор приказал Криппсу сконцентрироваться на бумажной работе, тогда как он, Председатель совета директоров, займется командой. По некоторым сведениям, он совмещал работу с командой с другим директором, Джоном Кристианом Уитменом, что было бы более, чем забавным (в отношении игроков), поскольку Д. К. Уитмен работал певцом комических куплетов, а также театральным менеджером – он руководил городским варьете Лидса во времена расцвета мюзик-холла (когда совсем еще юный Чарли Чаплин был просто одним из участников детской танцевальной труппы «Восемь ланкаширских парней», получая два пенса в день, а Гарри Гудини уже был готов освобождаться от наручников на любой стороне Атлантики). Помогал ли Коннору Уитмен или нет – но дела команды шли вполне себе хорошо. Впрочем, это всего лишь была верхняя часть айсберга. А в глубине проглядывался упадок. В 1917 году Коннор обнаружил, что финансовое положение и финансовые дела клуба находятся в удручающем состоянии, в связи с чем, он объявил, что либо Криппс должен уйти, либо он сам уйдет. Криппс всё сваливал на период своей болезни, на время которой он перепоручил вести дела конторскому служащему. Были вызваны аудиторы и бухгалтеры, чтобы проверить состояние счетов и отчетности. А вот то, что произошло далее – не поддается здравому смыслу. Коннор неожиданно сменил гнев на милость и поручил команду Криппсу, правда игроки не любили его и даже предпочитали добираться до места проведения гостевых матчей отдельно от Криппса. Существует лишь одно запротоколированное свидетельство вмешательства Чепмена в спор и препирательства, происходившие в команде: говорят, что он просто посоветовал футболистам быть толерантными.
После войны обязанности Чепмена на оборонном предприятии подходили к логическому завершению, и он вновь направил свои мысли в сторону футбола и своего клуба, который он все еще надеялся вывести в футбольную элиту. К началу 1919 года он уже был готов продолжать тренерскую работу, но Криппс, напротив – не был готов на понижение в должности, ведь при Чепмене ему пришлось бы довольствоваться ролью ассистента. Точнее, Криппс был бы согласен пойти на понижение, но с определенной компенсацией. А сумма компенсации, которую озвучил Криппс после плотных консультаций со своим адвокатом, Джеймсом Бромлеем (бывшим директором «Лидс Сити»), равнялась 400 фунтам. Это был явный перебор. Но Криппс тут же связал свою фантазию с реальностью тем, что стал угрожать разоблачить детали незаконных выплат, произведенных футболистам во время войны. Сделать это Криппс обещал в случае крайней необходимости, то есть – в случае несправедливого увольнения.
Вопрос – что же считалось незаконными выплатами – весьма непростой. В конце концов, предвоенный зарплатный максимум уступил место некоей системе в чрезвычайной ситуации, когда клубы, естественно, получавшие в военное время гораздо меньший доход в день матча, могли выплачивать футболистам символическую зарплату и покрывать их расходы,- другими словами, получалось, что клубы оперировали двумя туманно определенными категориями. Но «Лидс», приглашавший в команду знаменитых футболистов, вполне мог вольно трактовать любые категории (дефиниции). Во всяком случае, финансовые записи, отчеты и распечатки клубных счетов пропали в сейфе, и их так и не увидели инквизиторы Футбольной Ассоциации, которые в итоге восприняли скрытность как признание вины.
Как бы это всё ни было странным, клуб вроде бы пережил противостояние между Коннором и Криппсом. Председатель совета директоров объявил о том, что достигнута договоренность, по которой Криппс получает 55 фунтов и подписывает тайное мировое соглашение, передавая при этом все финансовые дела и управление счетами, чековыми книжками и гарантийными письмами клубному юристу, Уильяму Кларку, который закрыл их в надежном месте от посторонних глаз. Адвокат Криппса, Бромлей, подтвердил передачу дел, но заявил, что одним из пунктов соглашения значится пожертвование клубом 50 фунтов на развитие городской больницы. Шла ли речь о дополнительных 50 фунтов, или же эти средства должны были быть извлечены из 55 фунтов, обещанных Криппсу – Бромлей не уточнял. Как бы там ни было, казалось, что Криппс должен наконец-то покинуть арену, поскольку Герберт Чепмен уже готовил игроков к сезону 1919-20, когда должен был возобновиться чемпионат Лиги, и «Лидс», игравший во Втором дивизионе, настраивался на серьезный качественный скачок. Но в этот момент на авансцену выходит еще один клиент господина Бромлея.
Чарли Копланд играл (точнее – значился) на позиции центрального защитника. Еще он очень верил в свою силу убеждения во время переговоров. А вот клуб — будь то Коннор или Чепмен, поскольку контрактами на предстоящий сезон занимались оба, — не очень-то верил. Копланд запросил зарплату на уровне нового официального максимума – 6 фунтов в неделю. Клуб предложил 3 фунта 10 шиллингов (3.5 фунтов) за те недели, когда Копланд будет сидеть на скамейке запасных – что он обычно и делал – плюс бонусы за появления в основном составе. Копланд отказался. Тогда клуб сообщил, что альтернативой предложению в 3.5 фунта в неделю будет являться выставление на трансфер в качестве свободного агента. Копланд стал угрожать раскрыть детали подозрительных выплат. Но клуб отмахнулся от надоедливого футболиста, которого в установленном порядке подписал «Ковентри Сити». А затем, в конце июня, Копланд написал жалобу в Футбольную Ассоциацию, которая, в свою очередь, связалась с руководством Лиги. Чиновники из двух футбольных организаций стали совещаться, совещались в течение двух месяцев. В это время возобновились игры чемпионата Лиги – «Лидс» сыграл шесть матчей, три выиграл, один свел вничью, когда неожиданно руководители клуба были вызваны в Манчестер на ковер комиссии по расследованию злоупотреблений в финансовой сфере. Комиссию возглавлял сам Чарльз Клегг, президент Футбольной Ассоциации, а среди членов комиссии был и «Честный Джон» Маккенна, президент Лиги. Комиссия потребовала от клуба предоставить финансовые документы за период с 1916 по 1918 года. Уильям Кларк от имени клубной администрации объявил о том, что они недоступны, причем объявил это без каких-либо объяснений.
Тем не менее, «Лидсу» было предоставлено 10 дней, по истечении которых требуемые документы должны были лежать на столе комиссии. За это время «Лидс» сыграл дома вничью с «Вулвергемптоном», а затем поехал на «Молинью», где выиграл со счетом 4 – 2, причем Билли Маклеод, вернувшийся из «Бредфорда», сделал хет-трик. Это был последний матч «Лидс Сити». Из-за забастовки работников железнодорожного транспорта футболисты поехали на «шарабане» (первая модель автобуса дальнего следования, используемая для выездов на морское побережье или на скачки) и вернулись в полном неведении – относительно происходящего с клубом. Чепмен, если и подозревал, что комиссия собирается твердо идти до конца, не выказывал волнения. А затем клуб просто исчез. «Лидс Сити» был исключен из Второго дивизиона, его место занял «Порт Вейл», который сумел сыграть все 34 положенные встречи, завершив чемпионат в середине турнирной таблицы. Коннор и его директоры были пожизненно дисквалифицированы от какого-либо участия в футбольном бизнесе. Но то же самое наказание вынесли и в адрес Чепмена, хотя он и подал в Футбольную Ассоциацию официальный протест, доказывая, что в период подозрительных выплат он находился в Барнбоу.
Судя по тому, как начал сезон последний чепменский состав «Лидса», можно предположить, что они расположились бы в первой четверке или пятерке, не претендуя на первые два места, дающие право на выход в Первый дивизион. Второе место прочно оккупировал «Хаддерсфилд», ну а на первом еще более убедительно прописался «Тоттенхэм» Уолдена. Но о завершении сезона можно было только догадываться: «Лидс Сити» был расформирован – были распроданы как игроки, так и экипировка, оборудование и даже биллиардный стол, выставленный на аукционе в «Метрополь Отеле». Наибольшую цену заплатили конечно же за Маклеода: «Ноттс Каунти» выложил 1,250 фунтов. За других футболистов давали несколько сотен. «Линкольн Сити» приобрел Франсиса Чипперфилда всего за 100 фунтов. Местная газета так обрисовала ситуацию с «Лидсом»: «Уходя уходи, пропащий!» Тем не менее, через несколько недель право на проведение матчей чемпионата резервных команд получил новый клуб – «Лидс Юнайтед».
Можно только догадываться о мыслях и намерениях Фрэнка Скотт-Уолфорда в те дни. Он вновь вошел в игру, но в плохое время и в неправильном месте, выбрав вечного футбольного неудачника «Ковентри Сити». Фрэнк взялся в 1914 году тренировать команду этого клуба, выступавшую во Втором дивизионе Южной Лиги, вывел их на пятое место из 13, но после этого потерял свою работу в связи с ликвидацией клуба. При этом снова Скотт-Уолфорду оказались должны 100 фунтов… По крайней мере, в «Лидс Сити» он получил право на прощальный обед, где ему вручили серебряную чашу. К сожалению, Фрэнк не оставил записей и воспоминаний. Умер он в 1935 году.
Как бы там ни было, вопросы по «Лидс Сити» оставались открытыми. Почему клубу позволили умереть? Почему руководство клуба не предоставило требуемые документы? Чтобы защитить Коннора и других директоров? Может, всё это было частью сделки с Криппсом? Или это было сделано для того, чтобы защитить футболистов, получавших незаконные выплаты? Или данное решение устраивало все заинтересованные стороны? Возможно, наши предположения о тайном конспиративном заговоре заведут нас слишком далеко. Так или иначе – через пару лет в Лидсе опять появился футбольный клуб, участвовавший в чемпионате Лиги. Лига начинала свои послевоенные сезоны, постепенно набирая обороты, и старалась быть справедливой и прозрачной. «У нас не будет глупостей и абсурда», — говорил «Честный Джон», и футболисты – от Стефенсона и Бучана до скромного (скромнейшего) Чарли Копланда продолжали играть. Копланд один сезон отыграл за восстановленный «Ковентри», который был выбран для участия в чемпионате Второго дивизиона, где клуб в итоге с громадным трудом выбрался со дна. Впрочем, «громадный труд» оказался за пределами футбольного поля. По результатам расследования, прошедшего через три года, матч в последнем туре, в котором «Ковентри» смог одолеть «Бари», оказался договорным, в связи с чем председатель совета директоров клуба и другие руководящие должностные лица клуба были пожизненно отстранены от футбола. В то время, как «Ковентри» в столь постыдной манере избегал вылета из Второго дивизиона, Копланд нашел себе другой клуб. Им оказался «Мертир Таун» из вновь созданного Третьего дивизиона – там Чарли Копланд остался надолго, правда — далеко не всегда выходил на поле. Ну а повесить свои бутсы на гвоздь Чарли решил в 32 года.
Кто бы ни брал последним на хранение важные документы – он никогда не раскроет вам всех секретов. Поэтому всегда остаются вопросы, на которые нет точных ответов. О моральной стороне проблемы судить крайне сложно, учитывая фон, на котором происходили данные события. Вначале было слишком много лицемерия, когда футбол (точнее, футбольные руководители) отказывались согласиться с профессионализмом в этом виде спорта. Затем на голову свалилась максимальная планка зарплатных выплат – с одной стороны, намерение было вполне благое, с другой – авторы этого проекта не учли, что все равно один клуб будет изыскивать методы платить нужному футболисту чуть больше, чтобы удержать его от соблазнов клубов-конкурентов, которые также были бы не прочь заполучить хорошего игрока. Покойный Дик Руз был не первым из тех, кто насмехался над абсурдностью властей, пытавшихся тщательным образом проверять расходы игроков, оплачиваемые клубами. Не первым и не последним. У некоторых футболистов были фальшивые работы на стороне. Незаконные выплаты были достаточно распространены, и Маккенна почти что согласился с этим, заявив через несколько лет: «Возможно, другие клубы смогли избежать тщательных расследований и наказаний за незаконные действия». Очевидная суровость наказания «Лидс Сити» можно отнести за счет того (исходя из здравого смысла), что переплаты более достойны порицания и, соответственно – наказания – во время войны.
Чепмен мог вообще быть ни в чем не виноват. До войны он скорей всего поступал в соответствии со своей совестью, но, естественно — при этом он должен был адаптироваться к требованиям выбранной профессии. Во время войны он мог вообще не иметь никакого отношения к действиям руководства «Лидс Сити». И конечно он был невиновен в техническом плане, поскольку «Лидс Сити» наказали не за найденные незаконные выплаты, а за нежелание предоставить комиссии требуемые документы. Чепмен просто был не в состоянии повлиять на своего работодателя в этом вопросе.
И все-таки у нас есть некоторые подлинные документы того времени: например, сохранилась фотография 1917 года – это была одна из многих подобных фотографий: команда по традиции делала фотосессию в начале каждого сезона. На самой ранней фотографии Чепмен запечатлен, в том числе, вместе со своим верным тренером-помощником Диком Мюреллом – они стоят в конце верхнего ряда, в строгих костюмах, а Чепмена можно отличить по его эксцентричному и довольно-таки легкомысленному выбору головного убора: мужская жесткая соломенная шляпа. Потом он сменит ее на более привычный котелок. Чепмена нет на фотографиях 1916-17 годов, вместо него на снимках запечатлен Криппс, но в 1917-18 годах мы снова видим Герберта Чепмена в окружении не только Криппса и Мюррела, но и Коннора, Уитмена и других директоров. Теперь он носит мужскую фетровую шляпу, но данный факт не столь существенен по сравнению с самим присутствием Чепмена среди игроков команды в шевронных футболках на старте чемпионата второго мидлендского дивизиона: ведь во время работы комиссии Чепмен доказывал, что был занят бесперебойной работой в Барнбоу и просто не мог уделять внимание делам «Лидс Сити». Может, он появился в Лидсе для того, чтобы сфотографироваться? Во всяком случае, его апелляция была отклонена Футбольной Ассоциацией, — он, похоже, воспринял это решение как окончательное и бесповоротное и стал искать работу, не связанную с футболом.
