Арсенал: пятилетний план

Брат Джон

В то время, когда сэра Генри Норриса пожизненно отлучили от футбола, семья Чепменов переживала утрату: брат Герберта, Джон, умер в начале августа. К настоящему моменту Герберт собирался справлять свое пятидесятилетие, тогда как Джону в июне исполнилось 57 лет. Он очень плохо себя чувствовал, и в начале года ему были сделаны две операции, а теперь он последует за своими отцом и матерью на кладбище в деревушке Уэльс, оставив шесть детей, младшему из которых (он был назван в честь Герберта) было чуть более 20 лет.

Джон, как и его брат Герберт, был человеком достижений. Их обоих родители наставляли на путь истинный, оба они прошли через работу в шахте, оба получили инженерное образование, оба любили крикет и футбол. Оба стремились помочь окружающим людям и улучшить каким-то образом их жизнь, и безусловно это у них получалось. В ответ многие любили и уважали их, и в день похорон каждого из братьев тысячи людей выстроились вдоль улиц – как йоркширской шахтерской деревушки  (процессия, вытянувшаяся на три четверти мили, шла по мокрым от дождя улицам по направлению к церкви святого Петра), так и аккуратного лондонского пригорода. С другой стороны, они резко отличались друг от друга.  В то время, как Герберта тянуло путешествовать – что он и делал при первой же возможности, проезжая всё Пениннское высокогорье или отправляясь в сторону южную, — Джон всю свою жизнь прожил в Киветоне, работая в шахте над поверхностью земли, представляя, как шахтеров через их профсоюз, так и весь городок на различных уровнях работы в правительстве, начиная с 27-летнего возраста.  Он стал верным последователем лейбористов, но никогда не был фанатично предан «партийным идеалам».  Некролог в «Ворксоп Гардиан», публикуя биографию Джона, нарисовал портрет «благородного, терпеливого человека,  всегда ищущего и находящего компромиссы» в своей работе – управление производственными отношениями. Он был доброжелателен со своими политическими оппонентами и недругами и щедро отдавал всё свое время, помогая людям в самых различных ситуациях. «Лишь у немногих людей, — добавлял автор, — найдется столько друзей, причем абсолютно разных по взглядам и мироощущению, — сколько было у мистера Чепмена.»

В день похорон Джона Чепмена шахта не работала, непрерывно шел дождь и дул сильный ветер, и тем не менее, украшенный цветами гроб сопровождался процессией примерно в 3,000 человек. Пони вела катафалк сначала к методистской часовне на отпевание, а затем – к погребению.  Джон женился уже в 22 года на Анне, которая была учительницей, также как и Энни, жена Герберта. Они жили в разных домах, переезжая из одного в другой, прежде, чем обосноваться в достаточно большом доме для шестерых детей – это был Клифтон Хаус на Уэслей Роуд. Стало доброй семейной традицией – инвестировать любые свободные деньги в недвижимость (по одной теории традиция началась с Эммы, решившей не тратить впустую победные гонорары Джека Бута) – и Джон с Анной купили четыре примыкавших друг к другу домов, включая Клифтон Хаус, сдавая два дома Гарри и Эрнесту и отдав один дом старшей дочери, Мейбл. По крайней мере, Джон (несмотря на неутешительное горе Анны) не ушел так рано, как Гарри. Герберт же теперь потерял двух старших братьев и работал, как и прежде – в бешеном темпе, практически без отдыха. Он и не думал о том – как выйдет на пенсию, с другой стороны,  он так и не смог подарить своей семье – детям и внукам  – свое свободное время, которого просто не было…

Один из секретов, которому суждено было умереть вместе  с Гербертом, был в его точном отношении к профсоюзам. Вообще говоря, между братьями – мобильным Гербертом и Джоном, который всё время выращивал свои корни, — была большая разница. У гроба Джона стоял почетный караул ассоциации йоркширских шахтеров, у гроба Чепмена – игроков «Арсенала», ни один из которых, скорей всего, никогда не платил членских взносов в профсоюз футболистов. Впрочем, его первая великая команда в Хаддерсфилде была объединена в профсоюз, а Клем Стефенсон, ключевое приобретение, специально играл в благотворительном матче в фонд футбольного профсоюза в 1919 и 1922 годах, когда планка максимальной заработной платы была снижена до 8 фунтов, а во время всеобщей стачки команда с «Лидс Роуд» предлагала поддержать акцию промышленных рабочих. Выдающейся фигурой в работе управляющего комитета профсоюза был Чарли Бучан, но это не остановило Чепмена от подписания этого футболиста – Бучан стал первым приобретением Чепмена с момента его прихода в «Арсенал». Правда – Чарли Бучан быстро прекратил профсоюзную активность, да и его одноклубники не были замечены в поддержке руководителей профсоюза футболистов, которые хвастались тысячами членов по всей стране.

Всё это беспокоило руководство профсоюзов: они привыкли к тому, что игроки «Арсенала» подчинялись их рекомендациям. Например, Том Уиттакер и Джо Шоу, когда они еще выходили на поле, были весьма лояльными  членами футбольного профсоюза. Но Шоу повесил бутсы на гвоздь за три года до прихода в клуб Чепмена, а Уиттакера подкосила травма. Правда, обоих футболистов взяли в тренерский штаб клуба.  Профсоюз едва ли пополнился каким-либо футболистом «Арсенала» за время работы Чепмена в Лондоне, и в 1933 году случился курьезный эпизод, когда Джимми Фэй, секретарь профсоюза, написал Тому Паркеру, как капитану команды, письмо, в котором попросил объяснений по этому поводу. Ответное письмо было подписано инициалами «Г.Ч.». К сожалению, в профсоюзе не сохранилось ни подлинника этого письма, ни каких-либо упоминаний о его содержании. Впрочем, вряд ли письмо содержало извинения и обязательства исправить эту злосчастную несуразность, поскольку никакого пополнения новыми членами (из игроков «Арсенала) в профсоюзе не произошло, пока туда не записался Уилф Копинг, перешедший из «Лидс Юнайтеда» через несколько месяцев после смерти Герберта Чепмена.

Возможно, самый простой вывод из всего этого будет таков: Джон Чепмен был умеренным социалистом, а Герберт – доброжелательным капиталистом.  Как-то Герберт написал, что профессиональный футболист должен оплачиваться как талантливый специалист – «ведь он отдает всё свое время и силы для тренировок и матчей – значит его труд должен соответствующим образом оплачиваться» – с другой стороны, он должен получать столько, сколько ему предлагает, и считает справедливым, главный тренер (то есть, Чепмен).  «Игроки  считают, что их труд оплачивается недостаточно. Но ведь все мы, на самом деле, так считаем, это универсальная идея, универсальное ощущение. Могут ли они получать больше – об этом скажут только балансовые отчеты клуба. «Арсенал» в самых благоприятных случаях мог бы платить футболистом больше, но ведь и клуб, и игроки – всего лишь часть большой жизненной комбинации, у которой свои правила…»

«Иногда кому-то из футболистов кажется, что Футбольная Лига создана и действует исключительно для блага профессионалов, в ней задействованных. Для полного удовлетворения всех сторон было бы хорошо, если бы футболисты поняли, что являются наемными работниками клубов. Они знают условия (или им следует их узнать) перед тем, как стать профессионалами, а значит — они должны либо придерживаться их, либо заняться чем-то другим. Я чувствую, что необходимо кратко и предельно ясно написать по этому поводу. В интересах футболистов – понять эту несложную истину: только будучи преданными своему клубу, отдавая ему свой талант и свои силы, они могут надеяться реализовать максимум своих возможностей.»

Примерно в то время, как Чепмен писал эти строки, мальчик, родившийся в 1928 году у Вильяма Томаса Хилла – молочника из лондонского пригорода Бэлхэма – и его жены Элис Беатриче, пошел в начальную школу.  Возможно, это хорошо, что эпоха Герберта Чепмена не была затронута революционными преобразованиями молодого Хилла, который станет профессиональным футболистом и будет избран председателем профсоюза, чье название изменится на «Профессиональную Ассоциацию Футболистов».  Джимми Хилл проводил активную кампанию за отмену максимальной зарплатной планки, которая к началу 1960-ых годов достигла 20 фунтов в неделю. После того, как он добился этого, произошел еще ряд реформ, направленных на возвышение звездных игроков и их агентов в новое элитное сословие. Наверное, не один раз Хилл подумал – а не зря ли он всё это затеял, и не слишком ли далеко зайдет гонка материального обеспечения футболистов. А вот что на этот счет подумал бы или сказал Герберт Чепмен –мы уже не узнаем никогда …

.