Какой такой Герберт?
Возможно путешествие в Киветон Парк даст вам шанс ощутить — как в здешних краях течет время, как живут люди, что вообще тут за жизнь. Сразу скажу – с деловым центром Шанхая или с Таймс Сквер Нью-Йорка Киветон Парк вряд ли сравнится: не та энергия, вибрация, суета (хотя в рабочие дни городок вполне себе суматошный – когда многие из 6,500 его жителей отправляются на работу в Шеффилд или выходят убирать свои приусадебные хозяйства). Впрочем, чтобы прийти к таун-хаусу Кена Чепмена, расположенного на западной границе бывшего кооператива угольщиков, необходимо перейти мост над автострадой М1. Внизу под вами простирается (со свистом и воем!) бесконечная серая лента. Владельцы многих транспортных средств готовятся в этом месте поворачивать на Шеффилд или Халл. Впрочем, другие напротив – жмут на газ, чтобы быстрее добраться на север – в Ньюкасл-Апон-Тайн. Мчащиеся в обратном направлении, возможно, выбрали в качестве цели Лестер или Ноттингем, а может просто решают в уме хитрую задачу – как сильно надо давить на газ, чтобы через два с половиной часа въехать в Лондон. Очевидно, что многие проделывали этот путь уже тысячу раз, не зная до сих пор о существования Киветон Парка, спрятанного за травянистым возвышением насыпи автострады. И все-таки Киветон Парк мог бы заявить (будь он понаглей, но наглость и броскость – не его черты), что он является колыбелью двух революций – одной промышленной, другой – спортивной. И что уж не вызывает никаких сомнений – так это то, что именно тут родился по крайней мере один великий человек, считающийся отцом футбола – того самого футбола, который мы сегодня так страстно любим.
Герберт Чепмен был дядей Кена Чепмена. В 1869 году Родители Герберта отъехали на 28 миль в северном направлении от Рипли в Дербишире, поскольку Киветон Парк, ныне являющийся небольшой сельской деревушкой, оказался в центре угольных разработок. Основная шахта была выкопана за 18 месяцев, после чего Киветон Парк стал развиваться бешеными темпами – собственно, также развивалась и вся тяжелая промышленность Британии, ставшая экономическим двигателем европейского прогресса.
Для шахтеров были построены новые кварталы домов, таким образом – за два десятилетия население города выросло на порядок (счет пошел не на сотни, а на тысячи). К 1929 году – когда Герберт Чепмен давно уже покинул эти места и стал знаменитым футбольным специалистом в Англии, сделав «Хаддерсфилд Таун» трехкратным чемпионом и намереваясь теперь добиться аналогичного результата с «Арсеналом», – на угольной шахте работало 2,244 человек. А если брать в целом Британию того периода, то на многочисленных угольных шахтах, разбросанных по всей британской территории, работал почти миллион человек. И тяжелые условия, в которых приходилось работать людям, способствовали их политизации и объединению в борьбе за свои права.
Угольная промышленность была национализирована лейбористским правительством (во главе с Клементом Эттли) после второй мировой войны. Шахтеры постоянно боролись за улучшение своего положения, а пик эффективности их борьбы пришелся на 70-ые годы двадцатого века, когда, ведомые Артуром Скаргиллом, они провели две успешные национальные забастовки, но в итоге столкнулись с серьезным противником в лице Маргарет Тэтчер. К тому времени шахтеры добились достаточно высокой заработной платы, но в целом угольная промышленность стала сдавать свои позиции в Британии, значительно уступая по уровню себестоимости нефти и газу, добываемых в Северном море. Шахтеры отчаянно боролись с планами правительства консерваторов по резкому сокращению их отрасли, но окончательная победа в 1985 году осталась за Железной Леди. После чего пошел обратный процесс – шахты стали закрываться десятками по всей стране.
Волна докатилась и до Киветон Парка – в 1994 году тысячи шахтеров потеряли работу. Некоторые сооружения сохранились до наших дней, изменив свое функциональное назначение – старинные административные офисные здания стали использоваться местным сообществом, то же самое касается и специальных вырытых еще в 1938 году термо-купален (или попросту бань), активно использовавшихся горняками вплоть до закрытия шахт. Но в целом сегодня ни бегуны трусцой, ни владельцы собак, выходящие (или выбегающие) на положенные утренние и вечерние прогулки могут уже и не заметить, что совсем недавно здесь был индустриальный район, приняв оставшиеся насыпи шлака за специальный мотодром, где можно повысить свои навыки владения мотоциклом в экстремальных условиях – по крайней мере, именно здесь свой мотоцикл укрощал Джеймс Тоузленд.
Джеймс Тоузленд – наверное, самый известный представитель Киветон Парка, его хорошо знают сегодняшние местные жители. В 2012 году краеведческая группа, занимавшаяся в том самом офисном здании (ранее принадлежавшем шахтерам), изучала историю местного края. Никто из присутствующих на занятии женщин (мужчины краеведением в Киветон Парке традиционно не занимались) не смогла ответить – кто такой Герберт Чепмен, тогда как о Джеймсе Тоузленде слыхали многие. Джеймс родился в 1980 году – практически через столетие после Герберта Чепмена, но подниматься по жизненной лестнице ему оказалось гораздо тяжелее, нежели Чепмену – по крайней мере, на психологическом уровне. Когда Джеймсу было три года, его отец бросил семью, так что растить Джеймса пришлось его матери, которая в дальнейшем связала свою жизнь с человеком по имени Кен Райт. Но и с отчимом Джеймса всё закончилось трагично: когда Джеймсу было 15 лет, Райт покончил жизнь самоубийством…
И тем не менее, роль Райта в жизни Джеймса трудно переоценить: именно Райт научил парня ездить на мотоцикле. И Джеймс завелся: сутками напролет он не слезал с мотоцикла, используя для экстремальных тренировок гигантские насыпи из шлака. В то время, как горняки изо всех сил сопротивлялись стремительному закрытию шахт, Джеймс день ото дня набирался мастерства, чтобы стать преемником великих Бэрри Шина и Карла Фогерти. Сразу после того, как в Киветон Парке закрылась последняя шахта, Джеймс Тоузленд впервые стал чемпионом мира по супербайку (это случилось в 2004 году). Еще один аналогичный титул он завоевал в 2007 году, приписав свой великолепный успех особому эмоциональному состоянию: «Я никогда не сержусь и не раздражаюсь.. и наверное потому, что вместо этого я занят другим – я стараюсь обуздать свой мотоцикл, даже если он взбесился… на самом деле, мы с ним как бы одно целое, вместе заводимся, вместе успокаиваемся.» После завершения спортивной карьеры, Джеймс женился на певице Кэти Мелуа. Их свадьбу в Королевском Ботаническом саду в Кью посетили 200 человек, среди которых был принц нидерландский Питер-Кристиан Мишель. Но Тоузленд был не из тех, кто обрывают и теряют свои корни, как отметили участницы краеведческого кружка в Киветон Парке. Однажды в старом офисном здании, принадлежавшем ранее угольщикам, раздался телефонный звонок. Это был Тоузленд, который предлагал свою информационную поддержку местному сообществу. «О, Джеймс», — услышал он в ответ. – «Простите, дорогой, но сегодня укороченный день, и вы застали нас в дверях. Не могли бы вы перезвонить в другой раз?»
Если бы Герберт Чепмен слышал этот диалог с небес, он бы улыбнулся: слава и кумиры не берут приступом Киветон Парк так, как взяли бы (без сопротивления) Лос-Анжелес или отдельные районы Эссекса. Чепмена гораздо больше чествовали в Лондоне, чем в Киветон Парке. Ему повсеместно отдавали дань за границей, в многочисленных футбольных пабах (кофейнях) Европы, более того – он даже сумел повлиять на становления футбола в Бразилии, где восторжествовала его модель «дубль-вэ» (“WM” — поместите первую букву над второй, и вы увидите – как новая позиция третьего защитника трансформировала футбол). Но как все-таки его почитали в Лондоне! В январе 1934 года, когда кортеж, утопающий в цветах, вез гроб с его телом в церковь Св. Марии в Хендоне, на улицах столицы собралась огромная толпа – люди стояли в три-четыре ряда вдоль дороги! И восемь десятилетий спустя мемориальная доска, учрежденная государственным Комитетом по английскому наследию и установленная на Хаслемер Авеню дом 6, где он проживал в последние годы, является единственной в своем роде, относящейся исключительно к футболу.
Бронзовый бюст Герберта Чепмена, заказанный группой друзей сразу же после его смерти у сэра Джакоба Эпштейна, был помещен в Мраморном Зале – главном входе на арсенальский стадион «Хайбери», — таким образом, ни один главный тренер – ни Берти Ми, ни Джордж Грэм, ни Арсен Венгер, – ни один игрок «Арсенала» или команды-соперника не мог пройти в раздевалку, не заметив его, не вспомнив об оставленном великим Чепменом наследии. А в 2011 году перед стадионом «Эмирэтс», который в 2006 году сменил «Хайбери», став новым домом «Арсенала», была установлена статуя Герберта Чепмена рядом с двумя другими памятниками великим и любимым игрокам команды – Тони Адамсу и Тьерри Анри. И даже, когда в следующем году футболисты «Арсенала» надели новую суперсовременную форму, сделанную из «специального полиэфирного волокна, идеального, с точки зрения экологии, ставшей лучшей экологический разработкой «Найка» за все время существования бренда», на ней нельзя было не заметить деталей знаменитой формулы Чепмена: «WM».
В 1996 году, когда Венгер еще выполнял свои договорные обязательства по контракту с «Грампус 8» из Нагойи – японским клубом, в котором он работал перед тем, как его пригласили в «Арсенал» вместо Брюса Риока, ему позвонил журналист. Звонивший не собирался выпрашивать у тренера обширное интервью, его просто интересовало – насколько Венгер был осведомлен о истории и традиции своего нового клуба, многие руководители которого вышли еще с чепменской эпохи. Венгер достаточно хорошо был осведомлен о Герберте Чепмене. Он быстро и четко ответил: «Это был тот самый человек, который ввел номера на футболках и переименовал ближайшую станцию метро (здесь Венгер употребил слово «metro«) в «Арсенал».» Венгер знал об этом, поскольку уже давно дружил с тогдашним вице-президентом «Арсенала» Дэвидом Дейном, который был знатоком истории и традиций клуба. Так что, на тот момент Венгер еще был не в курсе того, что в Лондоне вместо «metro» употребляют «tube», но он уже знал, что именно Чепмен разместил слово «Арсенал» на карте лондонского метрополитена.
В Хаддерсфилде на «Галфарм Стэдиум» нет статуи Чепмена, но копия бюста с «Хайбери» была подарена местному клубу «Арсеналом», когда в 2008 году «Хаддерсфилд» отмечал свой столетний юбилей, а Венгер привез свою команду на двустороннюю игру – за так называемый Кубок Герберта Чепмена. «Арсенал» победил 2 – 1, и стеклянный кубок был вручен Йохану Джуру, капитану молодежной команды, в которой тогда блистали Тео Уолкотт и Джек Уилшир. Вручал кубок Кен Чепмен из Киветон Парка. Впрочем, «Хаддерсфилд Таун» никогда не почитал Чепмена так, как «Арсенал». Возможно — от того, что, завоевав с этим клубом три чемпионских титула, Чепмен оставил его, хотя многие специалисты полагали, что потенциал «Хаддерсфилд Таун» был еще далеко не исчерпан (кстати, точно также и Билл Шанкли покинул клуб, как только его пригласил «Ливерпуль»). А с «Арсеналом» Чепмена разлучила только смерть…
«Хаддерсфилд Таун» не развалился после ухода Чепмена. Выиграв свой третий титул, клуб финишировал вторым несколько сезонов подряд, затем пару лет занимал место в середине таблицы, принимал участие в соревновании, схожем с нынешней Лигой Чемпионов, а в 1932 году на старом стадионе «Лидс Роуд» установил клубный рекорд посещаемости, собрав аудиторию в 67, 037 человек на матче на Кубок Футбольной Ассоциации с чепменским «Арсеналом». Но в 1952 году они впервые вылетели из высшего дивизиона, а в 1975 опустились уже на самое дно Футбольной Лиги, которым тогда являлся четвертый дивизион. Затем «Хаддерсфилд Таун» воспрял и улучшил свое положение в английском табели о рангах, но никогда он уже не был близок к заветным вершинам, как «Арсенал» — которому столичное расположение давало безусловные финансовые и структурные преимущества. Когда Чепмен пришел в «Хаддерсфилд Таун», чемпионом стал «Бернли», и только три лондонских клуба сражались среди 22 лучших английских команд. Сегодня среди 20 команд Премьер-Лиги играют как правило шесть или семь столичных команд. Наверное, понятно – почему некоторые английские города, специализировавшиеся в текстильной отрасли и сумевшие завоевать в начале прошлого века главные национальные трофеи, сегодня не слишком приветливо относятся к истории футбола, по сравнению с нынешними аристократами из северного Лондона.
Небольшой городишко Киветон Парк сыграл большую роль в развитии футбола, причем отдаленность на 14 миль от Шеффилда, границы которого могут разглядеть жители Киветона, выходящие на вечернюю прогулку по центральным аллеям, помогла самоидентификации Киветона – в футбольном отношении. Ведь Шеффилд – город совсем непростой. Он вполне может заявить (и заявить авторитетно), что является колыбелью футбола как такового. Футбольный Клуб «Шеффилд», играющий ныне в Первом дивизионе (Юг) Северной Премьер-Лиги (это непрофессиональный дивизион – прим.ред.), действительно – старейший футбольный клуб из всех команд мира, выступающих сегодня на профессиональной арене. Причем, надо отметить, что в 1876 году финал местного Кубка, проводившегося по специальным «шеффилдским» правилам, собрал больше зрителей (порядка 8,000), чем финал Кубка Футбольной Ассоциации. Первый матч с прожекторным освещением в Британии проходил в 1878 году на «Брэмолл Лейн» и собрал (по благоприятным оценкам) 20,000 зрителей. Даже встреча Англии с Шотландией на «Хампден Парк» в этом же году привлекла внимание лишь половины от этого числа зрителей. Первый профессионал, а им был шотландец (Скотт), выступал за «Уэнсдей» (так изначально называли команду «Шеффилд Уэнсдей») с 1876 года. И Киветон подхватил инициативу. Команда из этой деревушки уже участвовала в играх на Кубок Шеффилда как минимум за двенадцать лет до того, как в 1892 году был наконец-то сформирован Футбольный Клуб «Киветон Парк», ставший основателем шеффилдской Лиги.
Среди перспективных игроков «Киветон Парка» выделялись Чепмены – Герберт и его братья Гарри и Том. Все они продолжили играть, став профессиональным футболистами, а Гарри – самый выдающийся игрок из братьев – получил специальный приз «Лучшему игроку матча» в финальном сражении за Кубок Англии 1907 года, когда «Уэнсдей» в присутствии 84,584 зрителей победил «Эвертон» на лондонском стадионе «Кристал Пэлас». Всего же 30 футболистов либо перешли из «Киветон Парка» в другие клубы Лиги, либо напротив – придя из других команд, закончили там свою карьеру. Среди последних можно выделить Яна Меллора, высокого и худощавого форварда, выступавшего сначала за «Манчестер Сити», а затем за «Шеффилд Уэнсдей» (выступая за «Шеффилд Уэнсдей», Меллор забил один из четырех безответных мячей в знаменитом дерби с «Шеффилд Юнайтед», известном как «резня в первый день после Рождества»), а также Рикки Холдена, вингера, выступавшего за «Олдхэм Атлетик» в те счастливые дни, когда им руководил Джо Ройл.
Когда шахта в Киветоне прекратила свое существование, прекратил свое существование и футбольный клуб «Киветон Парк», поскольку вместе с шахтой был ликвидирован основной источник финансирования команды, тем не менее – в 2000 году «Киветон Парк» воскресает и возвращается в Центральную Лигу Мидлендс («Central Midlands League»). Сезон 2012/2013 команда провела, если уж быть предельно точными – в Северном Дивизионе «Черный Дракон» Центральной Футбольной Лиги Мидлендс. Это то, что касается основной команды. Но в клубе есть также резервная команда (дублеры), молодежная команда, и несколько команд разных возрастов, начиная с U-7 (где играют дети не старше семи лет). Таким образом, можно сказать, что Футбольный Клуб «Киветон Парк» жив. Домашние матчи проводились на стадионе «Хард Лэйн», вмещающем 2,000 зрителей, из которых 200 могут сидеть на единственной центральной трибуне. Этот стадион был построен на замену прежнего в 1920 году – к тому времени трагически и преждевременно умер от туберкулеза Гарри Чепмен. А Герберт, поработав тренером в «Нортхэмптон Таун», где неплохо зарекомендовал себя, успел стать участником небольшого скандала в «Лидс Сити», и нацеливался теперь на «Хаддерсфилд» (то есть, на команду более высокого уровня).
Герберт Чепмен был бы приятно удивлен, узнав о том, как преобразился футбол в его родной деревне, и как преобразилась сама деревня. Сегодня Киветон – это симпатичный городок со свежим воздухом и многочисленными частными домами, в том числе и сохранившимися с давних времен. Это уже не шахтерская деревушка, хотя город строго хранит свою историю, подтверждением чему и являются те самые краеведческие группы. Многие жители Киветона ездят на работу – на поезде или автомобиле – в Шеффилд или в другие, не столь огромные города, но и в самом Киветоне теперь открылись фабрики и предприятия, а вместе с ними – появились рабочие места. Одна из фабрик, к примеру, производит изделия из стали — провода и прочую продукцию, но самое известное и самое старое предприятие Киветона, открытое еще в 1927 году Эдвином Талбором Сатерлэндом, производит уникальные сэндвичи с пастообразной начинкой. Вряд ли будет преувеличением сказать, что «Sutherland’s» (продукция Эдвина Сатерлэнда) и «Potted Beaf» (знаменитые консервы из говядины) являются синонимами. Говорят, что Герберт Чепмен, возвращаясь после матча с «Хайбери» домой на Хаслемер Авеню, не мог отказать себе в удовольствии попробовать продукцию Эдвина Сатерлэнда, впрочем возможно это только легенда – точно подтвердить эту информацию, к сожалению, невозможно.
Здание школы, которую Герберт посещал до 13 лет и административно-офисное здание шахты, где впоследствии он со своим отцом стоял в очередях за зарплатой – ныне обрели вторую жизнь. Здание школы из красного кирпича приютило центр молодежи Киветон Парка, а в офисном здании, также выстроенном из красного кирпича, но гораздо более внушительном из-за готической башни с часами, развернутой на все четыре стороны, размещаются многочисленные бизнес-компании, разнообразные местные общества и радио-студия «Редроуд» — уникальная местная радиостанция, награжденная в 2010 году пятилетней лицензией и призванная воспитывать музыкальные вкусы местной молодежи.
Музыка вообще является нынче движущей силой в Киветоне – 12 лет назад здесь был организован «Jade Kiveton» (JADE расшифровывается как «еще одно танцевальное событие»). Музыкальный центр, с виду похожий на магазин, предлагает «альтернативу уличной культуре нашего района». Здесь вы можете обучиться музыкальному продюсированию, и даже стать ди-джеем. И надо сказать, что статистические данные подтверждают сокращение антисоциального поведения в последнее время в регионе. Центр, находящийся в школе, специализируется на работе с подростками, причем здесь разработаны отдельные программы как для социально аморфных ребят, так и для, так называемых, «трудных» подростков. Центр предлагает развлечения, ролевые игры и специальное обучение. Цель всего этого – развить чувство собственного достоинства, самоутверждение и амбициозный подход к жизни.
У юного Чепмена все эти качества развивались вследствие занятий футболом и крикетом, а его амбиции формировались так же, как и у всех парней его возраста в то время — правда, не все в то время решили сделать «Арсенал» величайшим футбольным клубом на нашей планете. Он умер слишком рано – не успев в пятьдесят шестой раз отпраздновать свой день рождения. Если бы этого не случилось – наверняка он бы взял себе новую планку – доминировать в главном европейском соревновании, как это сделал мадридский «Реал» с 1956 по 1960 год. Но всё, что мог – он конечно же сделал. Всё, что футбол может потребовать от живущего на этой земле, а значит – смертного. Он сделал всё и даже больше…
Возможно (хотя конечно же это спорно) – он был величайшим футбольным тактиком. Но не подлежит сомнению то, что он придумал, отработал и выпестовал удивительный командный футбольный стиль высочайшего уровня – такого до него не добивался ни один футбольный тренер (и миллионы безуспешно пытались добиться после). Он установил удивительно точный баланс между атакой и обороной – что никому до него не удавалось. Он выработал новые направления в тренировочном процессе. Вне поля он стал пионером в распространении «футбола в местном сообществе». Ну и конечно именно он добился того, что на футболках игроков стали наноситься номера, и в конце своей жизни все-таки увидел воочию – как впервые игроки вышли на поле в официальном матче в футболках с номерами. Правда, Чепмен успел увидеть только два таких матча: один матч на Кубок английской лиги и один матч на Кубок Футбольной Ассоциации. В первом туре сезона 1928/1929 Чепмен и его друг Дэвид Калдерхед, исполнительный директор «Челси», отправили свои команды в футболках с номерами с целью оперативной идентификации игроков. «Арсенал» поехал в Шеффилд на матч с «Уэнсдей», а «Челси» — в «Суонси Таун». Футбольная Лига, тем не менее, быстро запретила подобное новшество вплоть до 1939 года, когда это стало обязательным правилом для всех четырех дивизионов, выступавших под эгидой уже более значимой Футбольной Ассоциации. Футбольная Ассоциация приняла это правило уже в 1933 году – в финальном матче на «Уэмбли», последнем финале перед смертью Герберта Чепмена.
Чепмен страстно желал, чтобы станция метро у «Гиллеспи Роуд» называлась «Арсеналом», и он и здесь добился своего. Он защищал и лоббировал идею проведения европейского футбольного турнира для клубов в то время, когда британские футбольные руководители даже не задумывались над тем, чтобы покидать свой любимый остров, кроме тех редких случаев, когда Футбольная Ассоциация проводила плановые международные гастроли, где, как правило, английские клубы побеждали своих европейских соперников. Он подписывал иностранных футболистов, когда это было еще абсолютно необычно для британского футбола (в первом случае – с австрийским голкипером Руди Хиденом — ситуация была настолько уникальная, опережающая время, что потребовались титанические усилия, чтобы урегулировать все организационные вопросы). Он взял в команду темнокожего футболиста, когда это было даже еще более необычно (героизм Уолтера Талла — не только одного из первых темнокожих футболистов, но и первого темнокожего британского стоматолога и первого британского темнокожего офицера, погибшего в 1918 году — вышел далеко за рамки футбольной метафоры). Но вот чего так и не смог сделать Герберт Чепмен, так это внедрить в футбол прожекторное освещение. Он пытался изо всех сил: установил прожекторы на «Хайбери» и лоббировал разрешение на их использование во время официальных матчей на Кубок английской лиги и Футбольной Ассоциации. И тем не менее, успеха в этом вопросе он не добился, что удивительно, учитывая не только его энергию и темперамент, но и ту важнейшую роль, которую играет прожекторное освещение в современном футболе.
Ему разрешили пользоваться прожекторами только во время тренировок, а позже – во время проведения товарищеских встреч. И только через 16 лет после его смерти, в 1951 году, они были разрешены в официальных матчах, начиная с поединка между резервными командами «Саутгемптона» и «Тоттенхэм Хотспур». И после этого прошло еще четыре года, прежде чем прожекторное освещение было разрешено на кубковых матчах Лиги и Футбольной Ассоциации. Чепмен был бы весьма горд, если бы узнал, что «Арсенал» стал первым клубом высшего дивизиона, который сыграл под прожекторами – сначала товарищеский матч с тель-авивским «Апоелем» в сентябре 1951 года, а затем, месяц спустя, с «Рейнджерами» (поединки с «Глазго» уже стали к тому времени традиционными).
Впрочем, прожекторное освещение не было личным изобретением Чепмена. Первый в Британии матч с искусственным освещением проходил – и против этого трудно поспорить — недалеко от его дома. Но в то время Герберту было менее девяти месяцев – и хотя, конечно же, в Англии в девятнадцатом веке необходимо было расти не просто быстро, а очень быстро, — например, отец Герберта начал работать уже в семь лет (практика использования детей в качестве трубочистов была окончательно и безоговорочно запрещена лишь в 1875 году), но все-таки ускоренное взросление не дошло до сверхзвуковых скоростей. Так что Герберт Чепмен не вошел в плеяду футбольных инноваторов, организовавших эксперимент на шеффилдском «Брэмолл Лейн». После этого были и другие матчи, и среди них – встреча между «Блэкберн Роверс» и «Тэмз Айронворкс» (впоследствии название команды изменилось на «Вест Хэм Юнайтед»). Интересно, что среди соперников этих команд был и «Вулвич Арсенал».
Когда Чепмен встретил яростное сопротивление по этому вопросу со стороны английской Лиги и Футбольной Ассоциации, казалось, что вечерних футбольных матчей не будет никогда. Но серия товарищеских матчей, проведенных при прожекторах «Вулверхэмптоном» и другими против ведущих зарубежных клубов, перевернули негативное представление об искусственном освещении. Время шло, и скептики оказались повергнутыми, футбол преобразился. Преобразился как за счет нового освещения, так и за счет новых турниров – и прежде всего, Лиги Чемпионов. Таким образом, Герберт Чепмен опередил свое время не на года, а на десятилетия. У него была масса идей, которые он пытался реализовать в современном ему футболе, и многие из этих идей были реализованы уже после его смерти – взять хотя бы искусственные поля и ограничения на трансферы посредством специального трансферного окна. Правда, с точки зрения Чепмена — таким окном должен был стать исключительно летний период.
В начале международной футбольной истории, первой искрой, из которой затем возгорелось пламя Кубка мира по футболу, оказался матч между Англией и Шотландией, проведенный в 1872 году. А вкладом британского футбола в организацию будущих турниров европейских клубных команд стали традиционные товарищеские матчи, ежегодно проводимые в 1930-ые годы между «Арсеналом» и «Глазго Рейнджерс». Организовал же эти поединки и сделал их традиционными ни кто иной, как Герберт Чепмен. Связи «Арсенала» с «Глазго» начались 20 годами ранее, когда у английского клуба были серьезные финансовые трудности – настолько серьезные, что клуб вообще мог прекратить свое существование. Шотландской командой руководил тогда Джордж Моррел, который перед тем, как связать свою судьбу с клубом «Гринок Мортон», занимался финансовым обеспечением «Глазго». В итоге «Глазго» согласился выкупить две акции «Арсенала» по 1 фунту каждая. После того, как «Арсенал» выиграл свой первый трофей – Кубок Футбольной Ассоциации в 1930 году, Чепмен вспомнил тех, кто помог клубу в трудные времена и предложил Совету директоров отправить в качестве благодарности на «Айброкс» еще несколько акций. В конце концов, в Глазго было отправлено еще 14 акций.
Герберт Чепмен и его северный коллега, Билл Струт, побеждавший пять раз подряд в шотландском чемпионате, а всего таких титулов у команды было аж 18! – сдружились и достигли полного взаимопонимания. В 1933 году тренеры встретились в Тернберри, где сыграли партию в гольф перед тем, как «Арсенал» встретился с «Рейнджерами» в первом туре неофициального британского чемпионата. Ответный матч на «Хайбери» через неделю принес победу шотландцам с общим счетам 5 – 1. С тех пор встречи клубов становятся ежегодными, причем это были единственные постоянные матчи между командами Лондона и Глазго, и данная традиция продлилась до 1968 года. В последнем матче в составе шотландцев играл ни кто иной, как Алекс Фергюсон, тогда как в составе «Арсенала» на поле вышел Джордж Грэм. Лондонцы уверенно победили со счетом 3 – 0. Но наиболее памятным был матч в 1951 году. Существует великолепная фотография той встречи – заполненный до отказа стадион смотрит игру под мягким светом прожекторов. Это и был футбол мечты Герберта Чепмена: сплав спорта и театра.
В нескольких милях от «Хайбери», на мрачном северо-лондонском кладбище, куда не доходит свет от прожекторов стадиона, стоит его надгробный памятник. И уж конечно до Лондона не доходил свет от огней шахты Киветон Парка – где жил, учился и работал в шахтерской среде Герберт Чепмен. Не будем забывать, что вторая половина жизни Чепмена совпала с установлением социализма в различных формах – от большевиков в России, удержавших власть после революции, до таких мягких демократов из британских лейбористов, каким был старший брат Герберта, Джон, сыгравший свою роль в национализации угольной промышленности.
В Методистской часовне Киветона была одна вещь, связанная с Гербертом Чепменом: декоративный стул из резного дерева, стовший в алтаре. Этот стул Чепмен подарил часовне на Пасху 1931 года в знак благодарности за счастливые дни, которые он провел здесь в своей юности. Но на своем месте эта вещь не сохранилось: осенью 1979 года часовня вместе со всем содержимым была выставлена на продажу, что привлекло внимание Клиффа Крукса, бывшего директора профессионального футбольного клуба «Плимут Аргайл», и его друга, Гарри Хаттона, который родился в Киветоне и ходил там как в школу, так и в часовню, более того – он хорошо помнил этот самый стул, который они с Круксом в итоге купили, сохранили и перевезли затем туда, где он и должен находиться: на «Хайбери». Клифф и Гарри подарили этот стул председателю Совета директоров «Арсенала» Денису Хилл-Вуду на небольшой торжественной церемонии после матча «Арсенала» с «Ковентри Сити», который гунеры выиграли со счетом 3 – 1. Сегодня эту реликвию можно увидеть в клубном музее: стул стоит за стеклянной перегородкой. Там же находится знаменитая шляпа-котелок Герберта Чепмена и другие памятные вещи. А в Киветоне только небольшая табличка, прибитая в 2008 году к стене сельского клуба (о чем своевременно позаботился Кен Чепмен), хранит память о Герберте Чепмене.
————————————————————————————————————————
Кто еще не успел ответить на сюрвеи по Арсеналу и АПЛ в целом, могут это сделать тут и тут.
