Моё последнее турне.

В последний раз я выезжал за границу Британии в турне со сборной страны в мае 1939 года, всего лишь за несколько месяцев до начала войны. И вновь я был избран капитаном команды, которой предстоял визит в Италию, Югославию и Румынию. Что ж, поскольку эта поездка и в самом деле оказалась последней, думаю, что вы простите меня, если я остановлюсь на нем более подробно.

Хотя в то время мы и не знали об этом, но данное турне было, пожалуй, еще и поважнее – с политической точки зрения – чем поездка в Германию годом раньше.
Позже я узнал, что незадолго до того, как мы покинули Британские острова, в Министерстве Иностранных Дел были разногласия по поводу нашей поездки – рассматривалось предложение об отмене матчей в связи с крайне нестабильной ситуацией на континенте.

Встречаясь с итальянцами, заводящимися с пол-оборота (в армии которых, по их собственным подсчетам, было около восьми миллионов солдат, поддерживающих Гитлера, как родного отца), можно было легко заполучить – к великому несчастью, конечно – очередной международный конфликт, которые в то время стали возникать как грибы после дождя.
Тем не менее, после долгих дискуссий с чиновниками из Футбольной Ассоциации на Ланкастер Гэйт и в Уайтхолл все детали были улажены, и нам было разрешено совершить запланированное международное турне в полном объеме.

После длинного и тяжелого сезона нас, признаюсь, мало заботили политические аспекты поездки. Мы предвкушали хорошие каникулы в солнечной Италии с определенным, конечно же, элементом футбола. И, собравшись во вторник 9 мая на Викторианском вокзале, мы сели в двухчасовой Доверский Экспресс. Мы – это 16 футболистов, конечно же ТомУиттакер, Мистер Б.А.Глэнвилл, Т.Торн, Х. Гринвуд и С.Ф.Роуз из Футбольной Ассоциации, а также несколько президентов клубов и представителей прессы.

Как я уже говорил, больше всего нас интересовала обстановка, пейзажи. Предстоящие же футбольные матчи воспринимался нами как некий фон, на котором мы можем пополнить свой эмоциональный багаж путешественников.
Впрочем, оглядываясь сейчас назад, с точки зрения нынешней ситуации и того, чем я занимаюсь в данный момент, — вполне могу себе представить возрастающее волнение чиновников Футбольной Ассоциации по мере того, как каждый оборот колес Восточного Экспресса приближал нас к Италии, а перед ней – к Балканам.

Но всё шло на редкость хорошо. Всю дорогу от границы до Милана итальянцы дарили нам цветы.
Как только мы прибыли в Стрезу для таможенного досмотра, вагоны внезапно превратились в убранные цветами жилища: красивые итальянки бросали нам корзинки с цветами, более того – даже вешали цветочные гирлянды нам на шеи. Тем не менее, постепенно, по мере того, как местные жители – легкие, как на симпатию, так и на обожание — старались выказать нам истинно итальянское гостеприимство, атмосфера становилась всё более истеричной.
Среди цветочных подарков были букеты гвоздик с табличками «Добро пожаловать в Стрезу!», и один из нас пошутил: «Девушкам надо было написать – «сыграйте за Стрезу, парни, и вы не пожалеете!»

Так оно и продолжалось по мере нашего продвижения к Милану.
Там, где останавливался поезд, ситуация повторялась, и в конце концов, мы стали чувствовать себя участниками каких-то грандиозных гангстерских похорон, ну, или, что еще лучше, кинозвездами мирового масштаба.
Если в Стрезе нас восторженно приветствовали, то в Милане практически завалили цветами и приветствиями. Тысячи восторженных парней и девушек обступали нас, перекрывая движения, с просьбой об автографах, так что нам пришлось потратить немало времени, чтобы добраться до отеля, где царил всё тот же сумасшедший ажиотаж.

К этому моменту толпа поклонников усилилась за счет определенного количества чирлидеров из штата Муссолини, которые активно – чтобы показать себя народу — руководили аудиторией, скандировавшей разнообразные приветствия в адрес английской команды.

Особого желания стоять на лобном месте, практически на передовой, ни у кого из нас не было, поэтому, зарегистрировавшись, мы сразу же направились наверх в свои номера.
Мы с Джорджом Мэйлом были товарищами по комнате в этом турне, и у нас был великолепный номер, да еще и с балконом.
Наличие балкона вкупе с ревом толпы, доносившимся с улицы, сподвигнуло меня на следующие действия: я открыл оконную дверь, вышел на балкон и, объясняя пораженному товарищу «Им нужен объект для здравиц, они хотят кричать свои «Viva!»…», я резко вскинул ( и тут же опустил) руку — что должно было отдаленно напоминать их фашистское приветствие.
Через мгновенье я понял, что лучше было бы не выходить на балкон: ответный рев толпы практически втолкнул меня обратно в комнату и стал вдвое мощнее после того, как я скрылся из виду. По-видимому, им понравилась моя пародия на Муссолини, поскольку ни камней, ни других смертоносных предметов нам в номер после этого не залетало.

В следующие два дня, оставшиеся перед матчем, у нас были небольшие экскурсии, включая поездку на озеро Комо, где мы увидели футбольный стадион, пристроенный к самому озеру. Что уж говорить — это были великолепные поездки, и я наслаждался красотой пейзажей и местной архитектуры. Наверное, всего этого я никогда бы не увидел, если б не начал играть в футбол (интересно, прочитают ли эти строчки мои дорогие друзья из бристольского магистрата).
Как обычно, прошел полагающийся визит к кенотафу, где я, как капитан команды, возложил венок к могиле неизвестного солдата, состоялось также и неизбежное посещение штаб-квартиры местной фашистской партии.

Наши надежды на то, что нас ждут солнечные выходные, не оправдались, поскольку в пятницу утром зарядил холодный проливной дождь. Но, несмотря на то, что столь мощные осадки перекрыли кислород проведению запланированных экскурсий, это пошло на пользу предстоящему футбольному матчу, ведь вряд ли кто-либо из игроков хотел бы бегать по сухому и жесткому, цементному, газону.

Мы были приятно удивлены следующим утром, когда в отель прибыла солидная когорта болельщиков сборной Англии, которые тут же потребовали встретиться с нами. Они приехали с Мальты, проделав путь точно так же, как и болельщики «Арсенала» посещают Шеффилд или другие места, где играет их команда.
Осознавая – сколько километров пришлось проделать этим людям, мы практически точно так же обрадовались, увидев их, как и они были счастливы, получив возможность воочию увидеть звездных игроков Английской Лиги.
Многие из этой группы были натуральными мальтийцами и, оглядываясь назад, в прошлое, я думаю, что мы сумели доставить им хотя бы небольшое удовольствие, учитывая, что совсем уже скоро армия хозяев поля — итальянцев — попытается раздавить их небольшой прекрасный остров.

Когда мы отправились на новый стадион, заполненный до отказа, а общая вместимость его составляла 70 тысяч зрителей, всё еще лил неугомонный дождь. Впрочем, мы давно уже привыкли к тому, что в субботу днем поливает дождь, так что по большому счету нас это не сильно беспокоило.
А вот что было в новинку, так это то, что вместо одиноких полицейских, стоящих в Англии по углам футбольного поля с основной целью – посмешить аудиторию, поддевая мяч, улетевший в аут, — здесь практически вдоль всей боковой линии с внутренней стороны высокой проволочной сетки, выставленной, чтобы защитить игроков от бутылок или других подарков, которыми зрители могли наградить участников поединков, выстроилась плотная цепь карабинеров.
На своих карабинах итальянские полицейские установили штыки, и у каждого на голове был зубчатый шлем, приобретенный в Германии по окончании первой мировой войны.

Доктор Бауэнс, немец, был главным арбитром матча, и одно из его решений, когда Италия во втором тайме вышла вперед по ходу матча, на веки веков останется классикой некомпетентности. Я помню этот момент, как будто мы играли вчера, и думаю, что все, кто оказался свидетелем данного эпизода, вряд ли когда-нибудь забудут этот перл.

Андреоло, итальянский центральный полузащитник, послал мяч в центр штрафной, где спиной к нашим воротам стояли центрфорвард Пиола и Джордж Мэйл.
Они одновременно бросились за мячом, но явно больше шансов опередить соперника было у Джорджа, поскольку он все-таки был ближе к мячу.
Тем не менее, Пиола поскользнулся, и, падая, дотянулся до мяча рукой, послав его в сетку.
Ничего хорошего в его поведении, конечно же, не было, учитывая, что в довершении всего, он успел при падении еще и весьма ощутимо задеть кулаком лицо Мэйла. Каково же было наше удивлении, когда мы увидели, что судья показывает на центр!
Конечно, мы начали яростно протестовать против такого решения, и Бауэнсу даже пришлось бежать к боковому арбитру для консультаций. Впрочем, видимо все судьи в этот день отличались изрядной близорукостью, поскольку гол не был отменен.
Будучи на поле, мы не знали, что в королевской ложе мистер Роуз вынужден был (видимо, по законам королевской этики) отказаться от предложения Итальянского наследного принца – немедленно пойти на полю и объяснить доктору Бауэнсу, что гол был забит вне всяких правил.
На следующий день на первой странице ведущей миланской газеты мы увидели снимок: наследный принц демонстрирует мистеру Роузу, как Пиола кулаком затолкал мяч в ворота.

Как бы там ни было, всё закончилось для нас более-менее удачно. В последние пять минут Стэнли Мэттьюз сделал свой излюбленный рывок по флангу и Уилли Холл сравнял счет, после того, как защитник блокировал удар Лена Гулдена.

Еще одно незабываемое воспоминание о докторе Бауэнсе – это монетка огромных размеров, которую он использовал для жребия перед началом матча.
Я, в качестве капитана английской сборной и Меацца, левый полусредний и капитан итальянцев, вывели к центру поля целую вереницу официальных лиц и фотокорреспондентов во главе с сеньором Гранди.
Дул сильный ветер, дождь настойчиво продолжал орошать футбольный газон, и я надеялся на то, что выиграю жребий и выберу половину поля, чтобы играть по ветру в первом тайме.
Бауэнс показал мне громадную монетку, чтобы я выбрал – орел или решка. Арбитр еще только подбросил монетку, а Гранди уже показывал, на какой стороне должны начинать игру итальянцы. Естественно, я тут же обратил внимание, что жребий есть жребий, ведь монетка упала указанной мною стороной. В общем, после всей этой мороки, я выбрал ворота, и мы начали играть по ветру.

Впрочем, все разочарования и раздражения от этого дня остались в прошлом и были забыты на прекрасном вечернем банкете, прошедшим под знаком доброжелательности. Все выступавшие были настроены добродушно и желали друг другу удачи. Джордж Мэйл со своим разноцветным глазом был объектом шуток, но будучи сам мягким и остроумным человеком, — терпеливо, с улыбкой, сносил колкости.

На банкете присутствовали британский посол и итальянский генерал.
В своей речи генерал много говорил о том, насколько глубоки и нерушимы дружеские узы, связывающие Италию и Англию, итальянский и английский народы…
Менее, чем через год, итальянские войска войдут в капитулировавшую Францию, и объявят войну осажденной Англии. Но это уже политика, и если эта книга и говорит об обманных движениях – то только тех, что происходят на футбольном поле, а не за его пределами.
На следующий день мы отправились в Венецию и далее в Юго-Славию.